Спустя немного времени Риваллон встретил старуху, не дававшую ему пройти. Нетерпеливый и легко раздражающийся господин де Комбур пришел в ярость и оскорбил старуху, которая в возмущении предсказала ему, что воды Маргатты перельются и потопят и деревню, и замок. И когда она закончила говорить, воды фонтана забурлили и потоком полились по всем лестницам.

Встревоженный Риваллон вспомнил о своем друге-карлике, и позвал его себе на помощь. Благодарный, тот бросил белый камень в фонтан и разлив прекратился. Воды послушно вернулись в свои берега, и Комбур был спасен. Эта история научила вспыльчивого господина относиться к пожилым дамам с большим уважением.

А теперь посмотрим, что было дальше: после Солине в замке были Шатожирон-Малеструа, затем Монтежан, д'Асине и Коэткан, которые вступили во владение в 1553 году, и поместье пробыло в их руках до второй половины XVIII века. Ненадолго остановимся на них.

Во время Фронды известная герцогиня де Шеврез находит убежище в Комбуре у своей подруги Франсуазы де Коэткан. У герцогини есть сын, Мало II, женившийся на очень красивой девушке Маргарите де Роан-Шабо, внушившей запоздалую, принесшую столько переживаний страсть господину де Тюрену. «Она знаменита, — пишет Сен-Симон, — страстью к ней господина де Тюрена, и, что неприятно, — эта страсть побудила его раскрыть секрет местонахождения Гана, который король доверил только ему и Лувуа».

Уведомленный о случившемся, король, не знавший власти любви, разразился смехом, недоумевая, как это господин де Тюрен остается еще способным на такие чувства в своем возрасте.

Но у этой очень красивой дамы есть сын, Мало Огюст, который, став призраком, причинит много неприятностей маленькому Франсуа-Рене де Шатобриану.

Неизвестно, почему Мало де Коэткан был приговорен небесами часто посещать Комбур. Известно лишь то, что он был генерал-лейтенантом, отличился при защите Лилля и в боях при Мальплаке потерял ногу. Короче, нога стала деревянной, и это наделало много шума в свете. Известно также, что он был женат «на самом уродливом и неприятном создании в мире», и такое обстоятельство никак не удерживало его на этой земле.

Как бы там ни было, ко времени, когда господин де Шатобриан, заработав свое состояние на скачках и на морском вооружении, покупает Комбур, Мало де Коэткан мертв уже в течение 30 лет, но все хорошо знают, что все эти годы, главным образом в канун наступления Нового года, при бое часов, он появлялся на каменных лестницах замка, откуда раздавался стук его деревянной ноги. Говорят даже, что иногда деревянная нога гуляет сама по себе, без хозяина, но в сопровождении черного кота.

Обо всем этом Рене узнал, приехав в замок, и он пережил настоящий страх, когда отец сказал, что ему отводится комната на самом верху донжона, излюбленного места Мало де Коэткана.

Для десятилетнего мальчика это было трудным испытанием, но старый граф, человек молчаливый и необщительный, воспитывал его очень жестко. И когда ребенок не мог сдержать дрожи от страха, направляясь к лестнице с подсвечником в руке, старик бросал ему вслед: «Неужели рыцарю страшно?», — к чему добавлялись слова доброй и набожной мамы: «Дитя мое, на все воля Божья. Вам не следует ничего бояться, если Вы будете хорошим христианином».

Встретится ли Рене с человеком на деревянной ноге?

Трудно сказать, зато он оставил очень красивое описание комнаты:

«Я находился в некоей клетке в стороне от лестницы, при помощи которой осуществлялось сообщение внутреннего двора с различными частями замка. Окно моего донжона выходило на внутренний дворик: днем мне открывалась перспектива с зубцами куртины, где произрастали сколопендры и торчали дикие сливовые деревья. Моими единственными приятелями были несколько ласточек, устраивающих гнезда в отверстиях стен. Ночью же виднелся небольшой кусочек неба и несколько звезд. Когда светила луна и когда она заходила на востоке, ее лучи блуждали на моей кровати, просачиваясь через окно. Совы, перелетая с одной башни на другую, мелькали между мной и луной, и по моим занавескам блуждал рисунок теней от их крыльев. Пребывая в этом самом удаленном месте замка, я постоянно чувствовал шуршание „мрака"».

Судя по рассказу писателя, жизнь в Комбуре нельзя назвать веселой.

«Весенние и зимние вечера были необычными. Когда ужин заканчивался, и четверо гостей переходили от стола к камину, мать, вздыхая, ложилась на старую кровать; перед ней ставили круглый столик на одной ножке, со свечой. Я садился подле огня с Люсиль, слуги убирали со стола и уходили. Отец отправлялся на прогулку, после чего сразу же ложился спать. Он был одет в платье из белого ратина или, скорее, в нечто вроде пальто, какое я видел только на нем. Лысая голова прикрывалась большим белым чепцом. Он, гуляя, удалялся от гостиной, а огромный зал был настолько скудно освещен, что заметить его становилось трудно; слышали лишь, как он шел во мраке; затем он медленно возвращался к свету и постепенно выходил из темноты, как привидение, в своем белом платье, с белым чепчиком, со своим длинным и бледным лицом. Мы с Люсиль обменивались несколькими словами вполголоса, когда он был в другом конце зала; мы замолкали, когда он приближался. Проходя мимо, он спрашивал: «О чем вы говорите?» Охваченные ужасом, мы ничего не отвечали; он продолжал идти. И весь остаток вечера слышался лишь звук его шагов, вздохи матери и шуршание ветра».

У семьи Шатобриан было десять детей, но в Комбуре единственной подругой Рене была Люсиль. Ему она казалась очень странной девочкой, «одинокой, с признаками красоты, гениальности и несчастья на лице». Она значила для него больше, чем просто подружка, больше, чем сестра. Общением с ней отмечены его детство и отрочество. Именно она во время прогулки по берегу пруда помогла ему обнаружить его гениальность. Как он вспоминал, в его памяти надолго сохранились яркие впечатления от таких прогулок, а Люсиль, бывало, говорила ему: «Ты должен нарисовать все это». «Такие слова разбудили мою музу, — писал Шатобриан. — Божественный ветерок подул на меня».

После смерти старого графа Комбур перешел к его старшему сыну, женившемуся на внучке Малерба и умершего вместе с ней в 1794 году на эшафоте. Революция явилась настоящей бурей, налетевшей на старинный замок, в результате полностью разграбленный. Реставрацию интерьера замка предпринял внук двух жертв Террора, но, к сожалению, он избрал стиль трубадуров, ставший таким модным в эпоху Второй Империи.

После смерти отца Рене возвращался сюда четыре раза: после свадьбы брата, во время Революции, перед отъездом в Америку и, наконец, по возвращении в 1801 году. Замок выдержал столь безжалостное разграбление, что Шатобриан не смог вынести этого и в итоге заболел. Это был его последний визит. Тогда он написал госпоже де Сталь:

«Именно в лесах Комбура я стал таким, какой я есть, именно здесь я почувствовал первые признаки уныния, преследовавшие меня всю жизнь, первые признаки грусти, явившиеся причиной моего страдания и моего счастья».

Женитесь на немке, мой дорогой! Они мягки, добры и свежи, как розы.