— Ай-ай, мэтр Томас… — Я присел на корточки рядом с бюргером. — Надеюсь, вы понимаете, чем вам это грозит?

— Молю! — Бюргер умоляюще уставился на меня. — Я все отдам, сделаю все, что прикажете…

— Не стоит… — Я мило улыбнулся. — Впрочем, к этому вопросу мы еще вернемся. Фра Георг ваш клиент?

Монах молча кивнул.

А вот на этом наше везение закончилось. Дом третьего делегата пришлось штурмовать по-настояшему. Хозяин вместе со слугами и старшим сыном отбивался до последнего и бросил алебарду только после того, как пригрозили перерезать глотку жене.

Удалив всех из комнаты, я остался с ним наедине. Но разговора по душам все никак не получалось. Ульрих Гекеренвен оказался не робкого десятка.

— Мэтр Ульрих, мы уже взяли двух людей руа франков в доме вашего сообщника Уве ван дер Сюрта. Ваше намерение завтра, а верней уже сегодня, проголосовать за лишение герцога Максимилиана статуса регента является государственной изменой. Не стоит запираться, вы делаете себе только хуже.

— Да плевал я на руа Луи! — процедил фламандец, с презрением смотря на меня. — Нидерланды принадлежат народу, а не таким напыщенным болванам, как ты и твой герцог. Будь ты проклят, Палач! Всем рты не закроешь.

Я про себя выругался. Если в первых двух случаях особо напрягаться не пришлось, бюргеры поплыли и с радостью пошли на сотрудничество, то этому мне особо предъявить нечего. К тому же Ульрих популярен у народа, и, если его даже просто изъять из оборота на время, могут возникнуть проблемы. Шума мы наделали изрядно.

— Сир… — неожиданно в комнату просунулась голова одного из подручных фра Георга. — Простите, требуется ваше присутствие…

Оставив Гекеренвена с одним из мосарабов, я вышел.

— Брат… — Монах с торжеством продемонстрировал мне толстый том в переплете из потертой телячьей кожи.

— Что это?

— Еретическое сочинение Арнольда Брешианского. Нашли в комнате его старшего сына. И это еще не все. Он переводил его на фламандский язык.

— Я доложу магистру о вашем рвении… — пообещал я монаху, а сам задумался.

С одной стороны, случившееся играло мне на руку, с другой… Отдавать инквизиции Ульриха категорически не хотелось. Фламандец своей самозабвенной храбростью и взглядами стал мне симпатичен.

Немного подумав, я вернулся в комнату.

— Итак, мэтр, дело принимает совсем другой оборот. Вы знали, что ваш сын занимается еретическими практиками? У него в комнате нашли целое собрание запрещенных сочинений.

Фламандец страшно побледнел и отрицательно мотнул головой.

— Нет, не знал…

— Вы понимаете, чем это грозит ему?

— Понимаю… — тяжело прошептал Гекеренвен и вдруг с решимостью выкрикнул: — Но это все не его. Мое! Клянусь!!!

— Это благородный поступок, мэтр. Но он не поможет. Инквизиция займется всей вашей семьей. Но есть выход из ситуации…

ГЛАВА 9

— Ваше сиятельство… — Ульрих Гекеренвен упал на колени. — Не держите на меня зла за поносные слова. Клянусь Богородицей, в запале молвил, по скудомыслию своему…

— Встаньте… — коротко приказал я.

Фламандец быстро замотал головой.

— Не смею, ваше сиятельство. Виноват я перед вами, истинно виноват. Не видел я добра от вашего сословия, привожу тому в свидетели Господа нашего, и вас мнил за такого, в чем винюсь. Не сомневайтесь, век буду помнить доброту вашу и детям заповедаю! Теперь вижу, что истинно радеете за наш народ!

— Все будет хорошо, метр Ульрих… — уже теряя терпение, я подхватил его под руку и поставил за ноги. — Все будет хорошо. Идите…

И подтолкнул к выходу из комнаты. Проводил взглядом беспрестанно кланяющегося бюргера и почти без сил упал на постель.

Ну что тут скажешь… Операция «Чехарда», так я ее успел поименовать, завершилась полным и безоговорочным успехом. Позавчера Генеральные Штаты благополучно провалили голосование за лишение герцога Максимилиана регентских полномочий, мало того, повторной сессией утвердили его полномочия до полного совершеннолетия Филиппа без права обжалования и одновременно наделили правом предпринимать все необходимые действия по обороноспособности без предварительного согласования с кем-либо. В том числе в его прерогативу вошло заключение союзов когда угодно и с кем угодно.

А дабы не вышло какой заминки, здание, где проходило заседание, во время сессии плотно окружили верные люди герцога во главе со мной. Народишко было принялся волноваться: мол, что сатрапы творят, но его быстро угомонили немецкие наемники. И даже обошлось без особых зверств. Всего-то десяток порубленных, столько же увечных да полсотни изъятых из обращения. Мелочи, в свое время для наведения порядка в Генте мне пришлось гораздо больше крови пролить.

Уве ван дер Сюрта, а также большую часть его партии тоже полностью изъяли из обращения. Их место уже заняли другие делегаты. Грядет образцово-показательный публичный судебный процесс за шпионаж с соответствующими выводами. Значится, дабы другим неповадно было.

Томас ван дер Воорт благополучно сохранил делегатский мандат, но свои политические пристрастия резко поменял: от ярой ненависти к Максимилиану до полного восхищения и одобрения оного. А заодно глубоко сел на крючок к инквизиции и теперь сто раз подумает, прежде чем выкинуть какой-нибудь фортель. Что и неудивительно, у церкви с мужеложцами разговор короткий: в лучшем случае оскопят, а в худшем и спалить могут.

Ульрих Гекеренвен тоже остался на своем месте в обмен на верность, но за его сына пришлось повоевать. Увы, за ереси сейчас спрашивают, невзирая на лица. Еле уговорил чертова фра Георга, пришлось даже пообещать продвижение в ордене. Совсем без наказания не обошлось, парню придется провести год в одном из монастырей, причем под строгим покаянием, но по сравнению с обязательным в таких случаях костром это мелочи. И поделом, нечего голову всякой ерундой забивать. В свое время читал этого Арнольда Брешианского — редкостная муть. Причем крайне вредная.

Ну а я…

А я, тудыть его в качель,