Адолин окинул все это взглядом и признал ужасную правду. Они потеряли город.

– Все силы на удерживание платформы. – Он услышал свой голос со стороны. – Но передайте весточку. Я собираюсь переправить нас в Уритиру.

– Сэр! – окликнул солдат. – Мирные жители толпятся у основания платформы, пытаясь подняться по ступеням.

– Позвольте им! – крикнул Адолин. – Соберите здесь как можно больше людей. Отбивайте любого врага, который попытается достичь вершины платформы, но сами не вступайте в бой, если на вас не нападут. Мы бросаем город. Любого, кто не окажется на платформе в течение десяти минут, мы бросим!

Адолин поспешил к контрольному зданию. За ним следовал Каладин. «После того, что он пережил, – подумал принц, – я-то полагал, его уже ничто не проймет. Даже то, что Элокар…»

Шквал. Скорбеть позже.

Азур замерла в дверном проеме контрольного здания, держа ранец с самосветами. Оставалось надеяться, что их хватит, чтобы переправить всех в безопасное место.

– Светлость Давар велела мне никого, кроме вас, не пускать, – заявила великий маршал. – С устройством что-то не так.

Адолин тихонько выругался и вошел. Шаллан стояла на коленях перед зеркалом, глядя на себя. За ним вошел Каладин и опустился на пол, прислонившись к стене.

– Шаллан, – окликнул Адолин. – Нужно уходить. Сейчас же.

– Но…

– Город пал. Перенеси всю платформу, не только контрольное здание. Надо переправить как можно больше людей в безопасное место.

– Мои люди на стене! – вскричала Азур.

– Они мертвы или разгромлены, – объявил Адолин, скрепя сердце. – Мне это нравится не больше, чем вам.

– Король…

– Король мертв. Королева присоединилась к врагу. Азур, я приказываю отступить. – Взгляды Адолина и маршала скрестились. – Мы ничего не добьемся, если умрем здесь.

Она сжала губы, но решила не спорить.

– Адолин, – прошептала Шаллан. – Сердце было трюком. Я его не прогоняла – оно ушло нарочно. Я думаю… думаю, Приносящие пустоту намеренно оставили Каладина и его людей после короткой схватки. Они позволили нам прийти сюда, потому что Клятвенные врата – это ловушка.

– Откуда ты знаешь?

Шаллан склонила голову набок:

– Я разговариваю с ней.

– С ней?

– Сья-анат. Отнимающая Секреты. Она говорит, что, если мы запустим устройство, нас ждет катастрофа.

Адолин перевел дух.

– Так или иначе, сделай это, – подтолкнул он.

«Так или иначе».

Шаллан поняла подтекст. Как они могли доверять древнему спрену Вражды? Возможно, Шаллан действительно прогнала черное сердце и – в панике пытаясь удержать людей от побега – Сья-анат теперь тянет время.

Девушка отвернулась от умоляющей фигуры в зеркале. Остальные ее не видели – она уже убедилась в этом на примере Азур.

– Узор? – прошептала она. – А ты что скажешь?

– Мм… – тихо ответил тот. – Обманы. Так много обманов. Не знаю, Шаллан. Я не могу ничего тебе посоветовать.

Каладин безвольно привалился к стене, устремив перед собой невидящий взгляд, как будто он был мертв внутри. Кажется, она ни разу не видела его в таком состоянии.

– Приготовьтесь.

Шаллан встала и призвала Узора в виде клинка.

Нет мне доверия, – пробормотала фигура в зеркале. – Ты не дашь моим детям приюта. Пока что нет.

Шаллан воткнула клинок в «замок». Замочная скважина расплавилась и подстроилась под форму Узора.

Я тебе покажу, – заявила Сья-анат. – Я попытаюсь. Обещание мое не сильно, ибо мне не дано знать. Но я попробую.

– Что ты попробуешь? – спросила Шаллан.

Попробую не убить вас.

Не в силах выкинуть из головы эти слова, Шаллан привела в действие Клятвенные врата.

Далинар Холин вытянулся по стойке «смирно», держа руки за спиной, пальцами одной сжимая запястье другой. Он мог видеть так далеко со своего балкона в Уритиру – но это были бесконечные мили пустоты. Облака и скалы. Так много и так мало одновременно.

– Далинар, – проговорила подошедшая Навани, положив руку ему на плечо. – Прошу тебя. Хотя бы войди внутрь.

Все предположили, что он болен. Думали, его обморок на платформе Клятвенных врат вызван проблемами с сердцем или усталостью. Лекари предложили отдохнуть. Но если он перестанет стоять прямо, если позволит правде себя согнуть, то воспоминания вполне могут раздавить его.

Воспоминания о том, что он сделал в Разломе.

Плачущие голоса детей, молящих о пощаде.

Он приглушил свои эмоции.

– Какие новости? – спросил он, смущенный тем, как дрожал его голос.

– Никаких, – сказала Навани. – Далинар…

Весть пришла из Холинара через даль-перо, которое каким-то образом все еще работало. Нападение на дворец, попытка добраться до врат.

Снаружи собрались армии Холина, Аладара и Ройона – заполнили одну из платформ Уритиру в ожидании, пока их переправят в Холинар, чтобы вступить в бой. Но ничего не происходило. Время шло. После первого сообщения миновало четыре часа.

Далинар повернулся и уставился на безграничный простор. Навытяжку, как солдат. Вот как он будет ждать. Хотя никогда не был настоящим солдатом. Командовал людьми, приказывал новобранцам стоять в строю, проверял ряды. Но сам… он все это пропустил. Далинар воевал, затевая кровожадное буйство, а не стоял в строю.

Навани вздохнула, похлопала его по руке, затем вернулась в свои комнаты, чтобы посидеть с Таравангианом, небольшим собранием письмоводительниц и великих князей в ожидании новостей из Холинара.

Далинар стоял на ветру, жалея, что не может опустошить свой разум, избавить себя от воспоминаний. Вернуться к тому, чтобы снова притворяться хорошим человеком. Проблема в том, что он поддался какой-то фантазии – той, которую все про него повторяли. Они твердили, что Черный Шип был ужасом на поле боя, но все же честным. Говорили, будто Далинар Холин сражается по правилам.

Крики Эви и слезы убитых детей раскрывали истину. О… о, Всемогущий в небесах. Как он сможет жить с этой болью? Такой свежей, восстановленной заново? Но зачем молиться? Никакой Всемогущий на него не смотрит. Если бы он существовал – и если бы отнесся к Далинару Холину по справедливости, – Честь бы давно очистил этот мир от скверны, которой и являлся Черный Шип.