Как выяснилось, новый владелец, посвятивший свою жизнь двум излюбленным занятиям – археологии и народному образованию, – стал приглашать в имение широкую публику. В садах и парках поместья установили столы для пикника, качели и эстрады для концертов под открытым небом, а еще проложили велосипедные дорожки и устраивали фейерверки. Однако все это служило лишь приманкой для посетителей. Главной достопримечательностью Кранборн-Чейса был музей.

Джейн там прежде не бывала, и теперь Портерс с восторгом показывал ей все самое интересное: раскопанный доисторический могильник, древнеримскую усадьбу и восхитительное недавнее открытие – отрезок римской дороги.

– Питт-Риверс обнаружил римский постоялый двор, древние монеты, водостоки… немыслимые сокровища! – объяснял Портерс, вспоминая свои скромные находки в сточных канавах Солсбери; найденные им предметы занимали почетное место в городском музее на Сент-Энн-стрит, однако не шли ни в какое сравнение с обширными археологическими изысканиями генерала.

Джейн осмотрела огромную коллекцию: фрески, керамические изделия, украшения и сельскохозяйственные орудия…

– Обратите внимание, мисс Шокли, – сказал Портерс, – экспозиция устроена так, чтобы прослеживалась эволюция каждого предмета. Питт-Риверс утверждает, что Чарльз Дарвин прав и что эволюционируют не только живые организмы, но и культуры. Он полагает, что для дальнейшего совершенствования людям необходимо образование.

– А вы тоже считаете, что общество можно усовершенствовать? – с улыбкой спросила Джейн.

– Да, разумеется. Общество развивается постоянно – так сказать, эволюционирует.

Она удовлетворенно кивнула, а на обратном пути вернулась к этому разговору:

– А вы, мистер Портерс, верите в прогресс?

– Конечно.

– То есть каждое поколение стремится усовершенствовать себя, стать лучше, верно?

– Да.

– И это касается не только мужчин, но и женщин?

– Да, разумеется.

– Значит, общество в своем постоянном развитии и совершенствовании достигнет такой стадии, на которой женщины обретут равные права с мужчинами?

Портерс обеспокоенно взглянул на нее.

Джейн разочарованно вздохнула. Портерс, восхищаясь передовыми идеями Питт-Риверса, с большим скептицизмом относился к любым предложениям, грозящим нарушить установленный порядок вещей.

«Она такая пылкая, такая непосредственная… – думал тем временем Портерс. – Как бы не причинила себе вреда!»

– Разумеется, я поддерживаю необходимость некоторых реформ, – примирительно сказал он. – К примеру, закон об имуществе замужних женщин…

– А, тот самый, что наконец-то позволил женщинам самостоятельно распоряжаться своим имуществом, независимо от мужа? – презрительно оборвала его Джейн. – И что с того?

– Ну, все-таки начало положено…

– Кампания за предоставление женщинам права голоса началась свыше двадцати лет назад, – напомнила ему Джейн. – И все равно женщины не имеют права голоса, а наши прославленные избирательные реформы коснулись только мужчин. Почему демократия распространяется только на мужчин? Разве это не противоречит учению Дарвина об эволюции?

Портерс не подозревал, что Джейн испытывает на нем силу своих доводов.

– Парламент после длительного рассмотрения отклонил эти предложения… – нерешительно начал он.

– Нет, билль прошел второе чтение, – возразила Джейн. – Его бы обязательно приняли, если бы кабинет министров его не остановил.

– Между прочим, на севере Англии кампания за избирательные права женщин не получила распространения.

– Да, потому что не встретила поддержки среди политиков-мужчин, – укоризненно заявила Джейн.

– Мисс Шокли, умоляю, не высказывайте подобных мнений в Саруме! Вы же знаете, что в наших кругах с большой неприязнью относятся к доктору Ричарду Панкхерсту – он социалист и республиканец.

(Миссис Эммелина Панкхерст еще не принимала активного участия в суфражистском движении.)

– Зато мисс Флоренс Найтингейл невозможно обвинить в республиканских взглядах! – воскликнула Джейн. – А она горячая сторонница избирательных прав женщин.

Мистера Портерса этот довод не убедил.

– Я решила организовать в Солсбери общество суфражисток, – заявила Джейн. – И очень надеюсь на вашу поддержку. Вы же сами сказали, что верите в прогресс.

– Увы, мисс Шокли, я не могу поддержать ваше начинание, – ответил Портерс.

Джейн гневно посмотрела на него:

– В таком случае, мистер Портерс, я вас больше знать не желаю.

На встрече в гостинице «Белый олень» присутствовали и сторонники, и противники епископа, среди которых выделялся мистер Пай-Смит, родственник известного богослова нонконформистского тол ка. Присутствующим больше всего понравилось выступление мисс Шокли.

– В англиканских школах положено освобождать от изучения Закона Божьего детей иных вероисповеданий. Я сама преподавала в школе и знаю, что в лучшем случае иноверцев просто отправляют из класса в коридор, где им приходится ждать окончания урока, однако чаще всего их, вопреки желаниям родителей, наставляют в англиканской вере… – начала Джейн.

Ей возразили, что епископ предложил увеличить число мест в школе и давать детям не только начальное, но и среднее образование.

– Да, – согласилась Джейн. – Однако за обучение придется платить девять пенсов в неделю, а многие семьи нонконформистов не могут себе этого позволить. Епископ хочет, чтобы Англиканская церковь властвовала в Саруме, как в Средние века. Этого допустить нельзя!

Слушатели, среди которых было немало женщин, встретили ее слова громкими аплодисментами.

В конце встречи Джейн, разрумянившись от удовольствия, напомнила Мейсону, что пора объявить присутствующим о завтрашнем собрании.

– Сейчас не время, – пробормотал мистер Мейсон.

– Но вы же обещали меня поддержать! – возмутилась Джейн.

– Мисс Шокли, видите ли, при таком стечении народа… – краснея, возразил он.

– Вы дали мне слово, мистер Мейсон, – холодно заметила она.

Люди начали расходиться.

Джейн вскочила.

– Завтра в семь вечера состоится первое собрание Общества суфражисток! – выкрикнула она. – Здесь, в гостинице «Белый олень»!

Ее никто не услышал.

В шесть часов вечера горничная сказала мисс Шокли, что сегодня новолуние.

Полчаса спустя Джейн Шокли шла по тихому подворью.

Старый мистер Стурджес провожал на бал элегантную даму в древней деревянной коляске с кожаным балдахином, которая якобы предназначалась для того, чтобы сохранить в первозданной чистоте изящные атласные туфельки, а на самом деле была излюбленным средством передвижения обитателей соборного подворья. На Хай-стрит в телеге спала старуха.