технологию и наладила производство совершенно прелестных вязаных чехольчиков для мобильных телефонов, вышитых бисером. Сама вязала и плела. И сама потом же стала продавать одноклассникам за умеренные 100 рублей. И заказы принимать — по цвету фасону и размеру. Одна из мам возмутилась и потребовала созыва родительского собрания.

Знаете, что больше всего возмутило тех, кто возмущался? «На своих наживается!» Как будто есть разница для изготовителя, кому продавать изделия — своим или чужим. Но девочку и ее родителей застыдили, и бизнес ее прикрыли.

Мне кажется, блюстители морали и нравственности допустили здесь серьезную ошибку (как, впрочем, и всегда, когда в дело вмешиваются блюстители морали). Одно дело, когда подросток покупает в магазине конфеты по два рубля, а продает в школе по четыре («Вот на эти два процента и живу»). И совсем другое — когда ребенок сам что-то сделал, построил, испек, сшил. Я не вижу в этом поступке никакого криминала.

И я не вижу. Что читатели скажут? А пока читатели думают, выскажу своё мнение о возмутившихся.

Причина в зависти.

Эти самые возмутившиеся просто завидуют девочке, которая уже сейчас их обставила.

Что скажут психологи? Было бы интересно узнать, согласны ли они с моим мнением, что причина возмущения этих самых, которые блюстители и морали и нравственности — просто-напросто зависть. В которой они не способны даже сами себе признаться.

Идём дальше.

Многие, очень многие люди начинают свой трудовой путь с помощи в родительском бизнесе (бизнес здесь — любое дело). Сначала в каникулы, потом на полставки, курьером, «подносчиком снарядов».

Кем я только ни работала в школе: швеей (мама брала заказы, а я выполняла простые операции); кассиром в булочной (классный руководитель договорился под свою ответственность); продавцом бубликов (там же); Снегурочкой у мамы на работе, ездила поздравлять деток из отдела; помощником пионервожатого (сначала была пионером в этом лагере шесть лет подряд); сборщиком фруктов (трудовой лагерь от школы); продавцом в молочном отделе (это тоже от школы, учебно-производственная практика); помощником воспитателя в детском доме (это называлось комсомольский педотряд); и наконец, санитаркой в больнице — вместо военной подготовки.

Платили не везде, оформляли — вообще нигде, что потом сыграло со мной злую шутку: когда пришла уже с дипломом устраиваться на работу в школу, меня спросили, работала ли я когда-нибудь по специальности. Я начала перечислять, меня прервали и спросили — а где трудовая? Какая трудовая? — удивилась я. А без трудовой — вот тебе самый низкий, 8-й разряд. А была бы хоть справочка какая-нибудь, был бы уже 11-й.

Самая большая польза в этой всей работе была следующая: я пробовала и узнавала, что мне нравится, с чем я могу справляться, а с чем — нет. Например, уже в 10-м классе стало понятно, что офисная работа мне противопоказана: я начинаю скучать, зевать и засыпать. Зато могу справиться с любым количеством детей, в моем самом младшем, 20-м отряде было 52 гаврика от 5 до 7 лет. Еще мне нравилось стоять за прилавком, отпускать продукты, я очень гордилась тем, как быстро я считаю и не грублю покупателям, как тетки вокруг. Но вот обсчитывать и воровать, как от нас требовали, мне совсем не нравилось, так что с торговлей как-то не сложилось.

В больнице понравилось ОЧЕНЬ. Несмотря на жуткие условия, я чувствовала себя полностью на своем месте. Называлась должность «санитарка», но реально мне дали обязанности «самой младшей медсестры»: перевязки, кормление, внутримышечные инъекции и т. д. Позволили ассистировать при довольно сложной операции (давление измерять, руку держать, лоб обтирать). Научили очень многим манипуляциям, которые потом не раз пригодились во взрослой жизни. И заодно объяснили, что мне с моими данными в медицине делать нечего. «Слишком ты трепетная, — сказал огромный дядька-хирург. — Реагируешь на все. Так нельзя». Тоже опыт.

Что имеем в сухом остатке? Я работаю в профессии, которая сочетает в себе качества врача и учителя, плюс много философии.

А еще было несколько попыток поработать у родителей. Они закончились полнейшим провалом. Меня брали на работу из желания услужить отчиму, служебных обязанностей было немного, отношения с другими сотрудниками я по молодости лет выстраивать не умела, они (взрослые люди) меня сторонились, и я уходила через несколько месяцев. Поработала два месяца у отца в английской компании секретаршей — уволили со словами «over qualified» (то есть «слишком высокая квалификация для этой должности»).

Ну и девчонка! Прям огонь-девка. Даже не буду себя сравнивать с ней. Лучше сравню своих одноклассников.

Никто из наших мальчишек и девчонок с нею бы не потягался. Всех обставила бы.

Да, конечно, я мог бы сказать, что тогда время другое было. Советский Союз, мол, то да сё… А толку-то всё это говорить… Обставила, значит, обставила.

Меня научили этому еще в детстве. Бабушка и родители показывали мне, сестре и братьям, как правильно вести бюджет, зачем откладывать деньги, почему не стоит тратить все накопления на одну игрушку и кто такие финансовые мошенники.

Кто такие финансовые мошенники? Вы это знаете, читатель?

39-летней жительнице Ивацевичей несколько дней назад поступил звонок от неизвестного мужчины, который представился полковником правоохранительных органов.

Мужчина сообщил женщине, что ее деньги, находящиеся на депозите в одном из банков, в опасности! Мол, вокруг счета наблюдается подозрительная активность, но милиция уже «ведет» подозреваемого, и чтобы тот не успел в последний момент завладеть деньгами, нужно их перевести на другой «запасной» счет — так будет безопаснее! Встревоженная женщина направилась в банк, перевела деньги — 9 000 рублей — на счет, указанный «полковником», после чего перекинула еще и 2 000 рублей со своей банковской платежной карточки, лишившись в одночасье 11 000 рублей.

Сразу сообщу для тех, кто не в курсе. Беларуские рубли — это не российские. Это гораздо большие деньги, намного большая сумма.

Только потом женщина спохватилась и стала «уточнять подробности» в правоохранительных органах нашего района. Выяснилось, что перед нами очередной случай печально известного «вишинга» — вид телефонного мошенничества, о котором наши граждане предупреждались неоднократно. По крайней мере, «ІВ» десятки раз рассказывал о подобном, убедительно просил граждан не отвечать на звонки таких вот «полковников», но…

Возбуждено уголовное дело.

Вот вам и пожалуйста. 39-летная женщина не знает, кто такие финансовые мошенники.

Не, я не спорю, наверняка она слышала краем уха про подобных. По принципу — в одно ухо влетело, из другого вылетело.

Знать — для меня означает — уметь применить на деле. А если эта женщина с такой лёгкостью попалась на развод — она не знала.

И осталась без