— Тебя акула СЪЕЛА!

Эта фраза вырвалась у Али, потому что она должна была когда-нибудь вырваться. В ужасе она зажмурилась, а потом осторожно открыла глаза.

Лешка смотрел на нее с безмятежной улыбкой.

— Это в каком смысле?

— В прямом, Рыжий. В самом прямом. Хочешь знать?

Рыжий пожал плечами и кивнул. Улыбка так и осталась у него на губах. В последнее время он улыбался бесконечно, как американский президент или ведущий передачи «Спокойной ночи, малыши».

Про агента Брэда Аля умолчала. Ведь тогда надо было бы каким-то образом упомянуть Максима.

Леша обнял ее за плечи.

— Бедный Алик, — сказал он. — Сколько тебе пришлось пережить. Я и не догадывался.

— Это все, что ты можешь сказать? — спросила Аля.

— А что говорить? Ты знаешь… В общем, мне это как-то все равно. Я жив, здоров и очень рад этому обстоятельству. Австралийские врачи молодцы. Как выяснилось, раньше я был немного другим. Ну и что? Сейчас я такой, как есть, и мне это нравится. А тебе?

Аля кивнула. И тут же поймала себя на мысли, что хочет сказать: «Нет».

Но почему нет?

Преуспевающий бизнесмен. Верный муж. Заботливый отец. И при этом нельзя сказать, что он такой же, как все мужики вокруг. Вокруг не так уж много клонированных из пальца шпионов, состоящих в родстве с британской королевой.

Но, несмотря на все эти шпионско-королевские примочки, с ним удивительно скучно. Он правильный до тошноты, как стакан молока с пенкой.

И все, что она может о нем рассказать, кажется людям полным враньем. Хотя это редкий случай, когда она говорит правду.

— А мой Миша опять отказался покупать посудомоечную машину. Говорит, непедагогично. Девчонки в доме есть, пусть они и моют, а то растут тунеядки. А что они там намоют! Все равно все на мне.

Так сказала косметолог Лариса и выжидающе замолчала. Пауза тянулась недолго, откуда-то из угла раздалось:

— А я вчера своему Пустейкину говорю…

У них была такая традиция: Ларочка поднимала тему, другие дамы подхватывали, а потом Аля Антонова ставила жирную завершающую точку. Собственно, вся дискуссия об этих ужасных мужьях затевалась для того, чтобы послушать Алю. Ее телеги были вне конкуренции, никто из окружающих мужей не мог переплюнуть выходок Рыжего.

Сейчас она снова слышала в голосах тетенек нетерпеливые нотки. Они поглядывали на нее, заранее округлив глаза и приоткрыв рты. А что она могла им рассказать? Что Антонов заключил новый контракт? Что он водил Юльку в цирк и купил Але крем для рук от Эсти Лаудер, потому что после зимы у нее шелушатся кончики пальцев?

Она набрала побольше воздуха и выпалила:

— Антонов завел себе негритянку.

— Где? — затаив дыхание, спросил кто-то, боясь спугнуть признание.

Действительно, где? Аля секунду поколебалась. Негритянок пруд пруди хоть здесь, хоть за океаном. Нет, все-таки большое должно видеться на расстоянье.

— В Австралии, — объяснила она с брезгливой гримасой. — Она из Уганды.

Почему из Уганды? Ладно, вылетело — не поймаешь.

— У них очень строгие нравы, — продолжала импровизировать Аля, — и она его предупредила, что если родится бэби, она отправит его в Россию к отцу. Иначе бы Антонов, конечно, не признался. Но так ему пришлось сказать, что нам, возможно, придется воспитывать черного бэби.

— А предохраняться у них в Уганде не умеют? — спросила Ирина, еле шевеля губами, чтобы не нарушить стягивающий слой маски. Она уже слышала историю про голую мулатку и, видимо, считала новые Алины откровения следующей серией. Мулатка, негритянка — не все ли равно?

— Им нельзя. Это запрещают законы шариата, — ответила Аля.

А точно ли в Уганде шариат? Впрочем, косметическим теткам это без разницы.

— Ну, а Антонов твой что ж?

— Антонов! — фыркнула Аля, вкладывая в это имя как можно больше презрения.

Антонову и в голову не придет предохраняться. Разве он думает о чем-то, кроме собственного удовольствия? А на возможность заразиться он плюет, потому что… потому что просто плюет. Так же бывает. Только выходит, что и Алю он запросто может заразить. Сейчас до прекрасных дам это дойдет, и они начнут испуганно от Али отодвигаться. А может, и не дойдет, они, когда слышат об Антонове, теряют последние мыслительные способности.

— Предохраняется он только дома, — немного запоздало заявила Аля. Это самый лучший вариант. Тетки не будут считать ее носительницей СПИДа и триппера, зато их тайные мечты о личном знакомстве с неотразимым Антоновым немного поутихнут. Если, опять же, до них дойдет.

— И что же, ты будешь этого ребенка воспитывать? — допытывалась Ирина.

Будет она или не будет? Эффектнее, конечно, ответить, что да, будет, а куда деваться? Но тогда в следующий раз дамы захотят продолжения. Январь, февраль, март… В сентябре ей уже придется отчитаться, что там родилось в Уганде, и предъявлять живого негритенка. А если ничего не родится, то какое это будет разочарование! Пожалуй, лучше разочаровать собеседниц прямо сейчас.

— Еще не хватало! — сказала она. — Пусть только заикнется об этом еще раз. Сразу на развод. Пусть сам возится со своим черным бэби.

— И правильно! Так и надо! — с энтузиазмом поддержала ее Ирина. Видимо, ее вдохновила перспектива охоты на разведенного Антонова, пусть даже и с негритенком в придачу. Ирина была одинокая, сорокалетняя, очень опытная и вечно неудачная охотница.

— Совсем они оборзели, эти мужики, — вздохнула Лариса. Ее ход, как всегда, был самым слабым, но первым, потому она получала право закрыть конференцию.

Весна была знаменательна еще одним событием — Аля наконец увидела новую Лешину секретаршу, ту, что пришла на смену длинноногой стерве Кристине, не владеющей компьютерными программами.

Сусанна Марковна оказалась хрупкой черноволосой красавицей с фарфоровой кожей и глазами Суламифи, причем очень юной. А Аля-то представляла себе тучную пожилую даму с крючковатым носом, в толстенных очках! И все-таки она сразу полюбила Сусанну Марковну, потому что та, поднося бумаги Леше на подпись, не краснела, что означало бы тайные намерения в отношении шефа, и не поглядывала на него с видом укротительницы тигров, что было бы признаком сбывшихся намерений. Она, то есть Аля, испытывала даже некоторую гордость за те взгляды, которыми провожали Сусанну Марковну все мужчины — за исключением Антонова! Тот смотрел на своего секретаря с признательностью и уважением, как будто у той был крючковатый нос и толстенные очки, зато она знает все на свете и печатает со скоростью звука.

Новый компаньон Антонова Гнус, он же не граф Шереметьев, по секрету признался Але, что только из жалости к ней он отпустил Сусанну работать у Лешки. Потому что эта сопливая недотрога не дает никому, тут Аля может быть спокойна. Даже у Антонова ничего не выйдет.