— Бредит после обморока, — поднял на меня глаза Эдик. — Но вроде обещает себя больше не резать и не травить. Спасибо вам большое.

— Ну-ну, — кивнула я. — А ты ее утешай и поменьше позволяй быть одной. Приезжай в Москву, пересечемся. Пойду я, пожалуй.

И я вышла из квартиры Петровской, тихо прикрыв за собой дверь. Не люблю мешать влюбленным. Да и делать мне там больше нечего.

На другой день я созвонилась с Людвигом и приехала в офис фирмы. Выслушав мой отчет о вечерних событиях, Попофф озабоченно покачал головой.

— Вот это да! Кто бы мог подумать! Генрих Штайнер — ловелас, каково!

— Думаю, что ваш компаньон был не такой уж светлой личностью, каким казался окружающим, — серьезно сказала я. — Такие эскапады — это уже за гранью морали. Но, как бы там ни было, факты свидетельствуют о том, что многие из ближайшего окружения Генриха могли желать его смерти. Смотрите сами — Нина могла приревновать его к дочери. Дочь — к матери. Регина — к ним обеим.

— Да, ну и нравы здесь у вас, — пробормотал Людвиг, но тут же осекся. — Прошу прощения, Женя, я как-то запамятовал, что Генрих тоже немец.

— А что там с нашим сумасшедшим? — поинтересовалась я. — Ваш источник информации сообщает, как продвигается расследование?

— Все точно так, как мы и предполагали, — сказал Людвиг. — Дело намерены закрыть, списав убийство на этого психа. Даже готовят материал для прессы. И, кстати, расширенный вариант предложат «Шпигелю».

— Значит, дело решенное?

— Значит, так, — развел руками Людвиг. — Но мне от этого не легче. Что у вас есть по поводу заявления, которое собирался сделать Генрих?

— Я как раз собиралась поговорить об этом с его секретаршей, — поднялась я со стула. — Регина сейчас у себя? Вы отдадите ее мне на полчаса?

— Хоть на час, если вам удастся из нее хоть что-нибудь выудить, — милостиво разрешил Людвиг. — Если что-то серьезное — сразу ко мне.

— Непременно, — пообещала я и направилась на беседу с секретаршей.

Я попросила, чтобы нас поместили в тот самый приват-кабинет, где произошло убийство.

Когда Регина вошла, я сидела за столом Штайнера и перебирала бумаги.

— Вы хотели снова встретиться со мной? — спросила Юматова. — Неужели теперь, когда убийца уже арестован, нужно изводить меня расспросами?

— Арестован вовсе не убийца, — отозвалась я. — И все обстоит гораздо серьезнее, чем вы думаете.

— Господи, да разве такое может быть? Не хочется в это верить!

— А верить и не надо, — посоветовала я. — Давайте обратимся к фактам. Меня интересует один вопрос — Штайнер в своем так и не оглашенном заявлении должен был говорить о том, что в будущем квартале он покупает весь драматический театр, я не ошибаюсь?

— Что? — выпучила глаза Регина. — О Господи, этого еще не хватало! Да наша фирма не выдержала бы такой обузы! Нет, вы ошибаетесь! Речь должна была идти совершенно о другом…

— Да? Значит, вы знали, что собирался обнародовать Генрих?

Регина поняла, что проговорилась и упираться бессмысленно. Она попросила у меня сигарету и начала объяснять ситуацию. Говорила Юматова очень тихо и постоянно оглядывалась на дверь, как будто нас могли подслушивать.

— Вы, может быть, думаете, что игрушки — это так, раз-два и готово. Отнюдь, Женя. Это очень серьезный бизнес, который таит в себе немало подводных камней. Приходится постоянно лавировать между государством, конкурентами и требованиями компаньона.

— В принципе понятно. Но пока я что-то не врубаюсь в суть.

Регина снова оглянулась на дверь и, еще снизив тон, продолжала почти шепотом:

— Дело в том, что фабрика планировала новую серию игрушек — «семейство экзотических птиц». Понимаете, это требование рынка — серийность. Когда игрушек несколько, они уходят гораздо быстрее.

— Ну да, можно продавать порознь, можно в комплекте, можно дополнять удачные серии, — согласилась я. — И что с этими предполагаемыми экзотическими птичками приключилось такого особенного?

— Ворох проблем, — отозвалась Регина. — Во-первых, утверждение комиссии по визуальности. Вы себе не представляете, какая это морока.

— Комиссии по визуальности? — переспросила я. — Это что еще за зверь?

— Самый настоящий зверь, причем очень хищный, — развернула мой образ Регина. — Сидят чиновники и решают, не влияет ли форма игрушки, ее внешний вид, расположение цвета и его насыщенность на психическое здоровье ребенка. Очень своеобразная контора!

— Но ведь дети могут просто не покупать те игрушки, которые им не нравятся! — возразила я. — Они же понимают что к чему!

— Ну, — развела руками Регина. — Чиновникам тоже кушать хочется.

— Понятно. То-то участились кампании в прессе про какие-то сумасшествия в Японии после просмотра мультиков, — припомнила я.

— Вот именно. Все из той же оперы. Вернее — трагедии. Для нас, разумеется, трагедии, — пояснила Регина. — В общем, эта комиссия проходит отдельной строкой в бюджете фирмы. Мы долго пытались найти способы уменьшить поборы, и не так давно у нас это получилось. Но есть еще и химический контроль.

— Красители?

— Вот именно! — кивнула Юматова. — Это долгая и упорная блокада практически любых начинаний. Вы себе не представляете, как достают они нас.

— А экзотические птицы, естественно, должны быть очень яркими.

— Совершенно верно! — похвалила мою догадливость Регина. — И Генрих только недавно, буквально несколько дней назад, установил нужный контакт с человеком, который будет лоббировать в этом химическом контроле наши интересы. Впрочем, лоббировать — громко сказано. Речь идет просто о ежеквартальных выплатах.

— Так о чем все же хотел поведать собравшимся Штайнер? О том, что он подкупил чиновника? — спросила я, пока еще не соображая, каков будет ответ.

Все оказалось закручено куда более сложно. Регина поведала мне еще об одном обстоятельстве, которое явилось для фирмы серьезной проблемой.

— Экология, — мрачно произнесла она. — Сейчас экологический контроль — приоритетная область государственных интересов. Это и деньги в качестве штрафов — надо же пополнять местную казну, а уж местные чиновники придраться смогут к чему угодно.

Она перевела дух и вытерла пот со лба. Было видно, что Регина полностью в курсе проблем фирмы и забот руководства, большинство которых наверняка лежит именно на ее хрупких плечах.

— Короче, назревал крупный скандал, — продолжила Юматова. — В Германию ушла утечка о предыдущей партии. Это были «крокодильчики в колясочках». Дурацкая, на мой взгляд, игрушка, но покупали.

— И что же там было такого особенного в этих крокодильчиках?