Кстати, не исключено, что в этой школе учился светлой памяти Гарик Григорян, обзор местности позволял так думать. Но я не стала выяснять, а обогнула школьный двор по плавной дуге и оказалась в лабиринте одряхлевших пятиэтажек, бывших во времена моего детства беленькими новостройками, обещавшими новосёлам дивную жизнь, светлую и радостную, без лифта и паркета.

Валькины объяснения помогли не слишком, в номерах корпусов и строений я запуталась, пришлось наводить справки вручную, то бишь следовать с вопросами от одного аборигена к другому. Так я оказалась в полутёмном подъезде, почти аналогичном моему бывшему, и поднялась на четвёртый этаж, наш был финальный пятый. Ностальгические заходы нисколько не мешали, напротив, добавляли сил, поскольку до своей тарелки было далековато. Готовься, не готовься, а всё пойдет третьим путем, оглянуться не успеешь – вот это я знала твердо, как дважды два – четыре.

Нина Уланская открыла дверь сразу, словно ждала у порога. Сначала я увидела в дверном проёме затемнённый силуэт и отметила хорошо проработанный голос со свободными интонациями. По пути из крошечного коридора в близкую кухню я урывками оглядела хозяйку и сняла метафорическую шляпу. Женщина знала, каким образом подать новому человеку свою невыигрышную внешность, чтобы потом никто не ощущал неловкости.

Прежде, чем я смогла рассмотреть её лицо целиком, Нина успела занять меня разговором и дать освоиться с образом в комплексе, потом свободно демонстрировала, что Бог дал. Дал он ей много чего, другая бы не справилась, и я не вполне соображала, как это удалось Нине. Два разнородных умозаключения конкурировали в голове, пока я управлялась с чашкой кофе и произносила вслух ознакомительные фразы. «Бог задумал красавицу, чёрт толкнул под руку, и получилась уродина» – это было соображение № 1, весьма тривиальное. «Какой-то демон зла хотел посмеяться над женщиной, но остался в дураках» ь – заключение № 2 устроило меня чуть больше, но тоже лежало на поверхности.

Когда Нина обаятельно улыбнулась, я поняла, что личная внутренняя дискуссия закончена, пора приступать к делу. Внешность Нины действительно была незаурядна: подступы к лицу являли удивительно сохранившуюся брюнетку примерно моего возраста. Фигура, волосы, грация, мягкий голос – комплекс был подстать двадцатилетней красотке. Когда проходил шок от первого впечатления, замечалось, что изящный овал лица, идеальной формы брови и красивые карие глаза тоже имеют место. Но кто бы это заметил, когда сразу видел монументальный нос, достойный Сирано де Бержерака и вялые, бледные, слегка перекошенные губы под ним.

Уродство бросалось в глаза так явно, что реакция окружающих просто не могла быть нормальной, и я не знала, как Нина освоилась и смогла найти выход из положения, особенно в молодости, когда встречают по внешности. Однако она справилась, я сидела перед ней и соглашалась с окончательным впечатлением № 3: «Вот не повезло бедняге, однако, какое это имеет значение при таком обаянии, вот у кого поучиться!»

– Давайте сделаем так, если вы, Катя, не возражаете, – сказала Нина, а я не заметила, как наша деловая беседа переросла в дружественное общение. – Я сама расскажу о Косте, нарисую вольный портрет, чтобы вы имели примерное представление. Потом отвечу на вопросы, скорее всего, у вас есть что-то конкретное. Хорошо?

Я охотно согласилась и повторно сняла воображаемую шляпу. Нина будто прочитала обе спрятанные бумажки с планами и поменяла порядок их представления на гораздо лучший. Вот так построить получение информации в голову не пришло, хотя, видит Бог, я старалась!

Однако мелькнули в нашем общении и подводные камни. Я отдала себе отчет, что Нина перехватила инициативу и чего не захочет сказать, того не добьёшься, хоть на голову встань. Вроде она сама предложила равное дружелюбное партнерство, но из указанных рамок не выскочишь. Да, это вам не Ирочка Корсакова.

– Мы познакомились с Костей очень забавно, – Нина начала свой рассказ. – Было это чуть ли не двадцать лет назад, я училась на первом курсе. Не помню, то ли весной, то ли осенью, но снега не было, я возвращалась домой очень поздно. Какие у нас пути от метро, вы видели, а ночью это просто тёмный лабиринт. Я услышала сзади шаги, обернулась и увидела, что меня нагоняет кто-то очень большой и стремительный. Убегать смысла не было, я замедлила шаг, человек поравнялся со мной и сказал: «Девушка, давайте с вами дружить». Я чуть опешила, но засмеялась. Это был Костя.

(Начало рассказа было исполнено в хорошем стиле, ничего не скажешь. Заявленные персонажи вышли на сцену и проявили себя – мы с Е.Малышевой вполне одобрили.)

– Сразу выяснилось, что он живет рядом, в соседних домах, – продолжала Нина. – Я его не замечала, а Костя меня знал вприглядку. Вдобавок кое-что слышал, недоумевал, почему я не общаюсь в своём дворе, посочувствовал и решил исправить положение. Ему, наверное, казалось, что окружение меня не ценит, тогда он взялся положить конец несправедливости. Я оценила романтический порыв, догадалась, что романтика была не тривиальная, а в шиллеровском духе, так потом Костю и звала – «наш юный Шиллер». Получалось трогательно и забавно, юный Шиллер был почти двухметрового роста со сложением и обликом лесоруба. Ко всему прочему он был старше на несколько лет, заканчивал инженерное образование. Вот так мы стали дружить, на первых порах я относилась к Косте юмористически, у меня сложился иной круг общения, к которому Костя не приходился. Я держала его отдельно, мы беседовали, ходили гулять, пили чай у нас на кухне. Мама, она у меня странная женщина, страшно негодовала. Зачем я морочу голову юноше не своего круга, он такой серьёзный и положительный, подумает невесть что, потом у него будет травма. А Костя думал, что маму сердит его простота и обыкновенность. Потом я постепенно его оценила. Костя на полном серьёзе хотел устроить жизнь на основах разума и добродетели, ни больше ни меньше. Конечно, это звучит отчасти смешно, однако Костя не высказывался прямо, а искал косвенной поддержки, хотел чтобы хоть один человек не считал его чудаком, слушал и не смеялся. Я ему доверяла, – рассказывала о своей личной жизни, он сочувствовал, сам говорил о женщине, какую хотел бы встретить. Таким образом у нас с Костей установились вполне шиллеровские отношения. Дружеская идиллия длилось несколько лет. Потом прошло какое-то время, и мы с Костей встречались редко. Его мать умерла, он поменял квартиру, я вышла замуж, потом развелась, но из виду мы друг друга не теряли, вернее, он меня не терял, звонил примерно раз в год или около того. За это время Костя превратился из скромного инженера по эксплуатации лифтов в кооперативного коммерсанта, затем неожиданно для меня – в крупную фигуру в сфере бизнеса. Пошёл в гору, дело развернулось, и Костя оказался на вершине пирамиды. Уже будучи дельцом крупного масштаба, бедный Костя совершил бестактность, предложил стать его женой, разделить богатство и ответственность. Но сразу понял, какого свалял дурака. И смирился с мыслью, что меня не интересуют его игрушки, что я, как прежде, ценю его дружбу и готова ответить тем же, будь он принц или нищий, роли не играет. Вот тогда у нас сложились отношения, которые длились до его последнего дня, мы дружили, в самом прямом смысле слова. Именно так, как он предложил много лет назад, ночью на улице.