Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– К сожалению, приют прекратил свое существование. Они больше не могли сводить концы с концами. Когда приют закрылся, миссис Форрестер просто исчезла. Не появлялась в обществе много лет.
– Это так, – ответил Джек, бросая быстрый взгляд на потолок. – Она ведет очень замкнутый образ жизни.
– Судя по сообщениям в прессе, миссис Форрестер когда-то была тем, что вы, американцы, называете влиятельным человеком, и активно проводила в жизнь свои идеи. Делала все для своих сирот. Такая жизненная позиция заслуживает уважения, не так ли? Увы, в наше время таких людей почти не осталось.
– Совершенно с вами согласен, – с рассеянным видом подтвердил Джек. Его мысли блуждали очень далеко, можно сказать, в иных мирах.
– Итак, сэр, – начал Фарнсуорси издалека, запихивая бумаги обратно в портфель, – простите, что больше ничем не могу быть вам полезен. К сожалению, все архивы приюта после его закрытия хранились не в очень хороших условиях. Я исчерпал все свои возможности. Ничего не нашел, кроме медицинской карты и даты вашего прибытия в приют. Хотите, чтобы я прекратил поиски?
– Вовсе нет, – ответил Джек, сильным рывком поднимаясь с дивана. – Мне кажется, мы нащупали правильное направление поисков. Думаю, надо действовать следующим образом, – начал он, одной рукой обхватывая детектива за широкие плечи. Интуиция подсказывала ему, что ключом к разгадке его прошлого является Безумная Венди. Когда одновременно говорят интуиция, опыт и удача, вне всякого сомнения, можно ждать успеха.
– Продолжайте собирать информацию о Венди Форрестер. Выясните о ней все, что сможете раскопать, и сообщите мне. И не упускайте ни одну деталь, даже если она кажется… – Он подумал о странных тенях и танцующих в воздухе огоньках и несколько изменил формулировку. – Которая может на первый взгляд показаться странной или неестественной. Тут ходят разные сплетни… Хотелось бы услышать их все.
– Разумеется, сэр. – Фарнсуорси взглянул на свою шляпу, озабоченно хмуря брови, и попытался расправить ее поля пальцами. – Тем не менее, – добавил он, поднимая голову, – считаю своим долгом сообщить вам кое-что… Дело в том, что я уже слышал кое-какие слухи. Это просто какая-то невообразимая чушь… Видите ли, фантазии пожилой леди…
– Я вас слушаю, Фарнсуорси.
Детектив вновь откашлялся.
– Понимаете, сэр, – запинаясь, произнес он, – эти фантазии, мягко говоря, просто из ряда вон выходящие.
Глаза Джека сверкали из-под приподнятых бровей.
– Из ряда вон выходящие, говорите? – Его забавляло то, как детектив стесняется назвать почтенную старушку безумной.
– Честно говоря, сэр, не советую тратить время на такую ерунду. Оно того явно не стоит.
На лице Джека появилась широкая улыбка. Ему нравился Йен Фарнсуорси. Это был честный, прямой человек. Детектив даже не подозревал о том, что лишь усилил решимость Джека продолжать расследование. Так было всегда: чем более невероятной, недоказанной и антинаучной на первый взгляд была теория, тем больше ему хотелось проверить ее и найти ей подтверждение или окончательно отвергнуть. Ведь это не простое совпадение, что они с Венди Форрестер оказались в одной точке пространства и времени. Существовала какая-то квантовая связь, объединяющая их, и он был твердо намерен ее выявить. Что касается расходов, у него было достаточно сбережений от продажи фермы приемных родителей после их смерти. К тому же он довольно удачно вложил свои средства в высокие технологии и при этом жил весьма скромно. Все эти деньги лежали в банках вместе с ценными бумагами, которые тоже росли в цене. Почему бы ему не потратить часть этих денег так, как ему заблагорассудится?
– Прошу отнестись ко мне с пониманием, мистер Фарнсуорси, – произнес Джек, качая головой и протягивая детективу его плащ. – Я же ученый, а мы отличаемся изрядным любопытством. Продолжайте свое расследование, а я беру на себя все расходы.
Распрощавшись с Фарнсуорси, которому не терпелось приступить к выполнению своих обязанностей, Джек принялся расхаживать взад-вперед по ковру в гостиной. Итак, он не узнал, кто его биологические родители и ничего о них не помнил. И все же мысль о том, что они, видимо, избивали ребенка до полусмерти, доставляла ему невыносимую боль. Джек не спеша вышел в сад, устало опустился в кресло и долгое время сидел так, опершись подбородком на сложенные в замок руки.
Через некоторое время, когда на небе появились звезды и сверчки затянули свою бесконечную серенаду, в окошке квартиры семьи О’Нил загорелся свет. Джек поднял голову и увидел на фоне опущенной шторы силуэт маленькой изящной женской фигурки. Тень села, затем взяла с невидимого столика щетку и принялась расчесывать волосы плавными, ритмичными движениями. Это была Фэй. На губах Джека появилась легкая улыбка, когда он вспомнил, как эта рука точно так же нежно гладила голову Тома. Ему вдруг остро захотелось семейного тепла. За несколько недель с момента их знакомства, наблюдая, как Фэй обращается с детьми, он понял, что несмотря на всю свою сдержанность и недоверчивость, Фэй О’Нил в глубине души была очень добрым созданием с нежной душой.
Джек вздохнул и потеребил пальцами кончик носа. Он никогда не знал, что такое материнская нежность. Анна Грэхем, его приемная мать, была доброй женщиной, очень порядочной и заботливой. Он рос в ее доме, и каждое утро перед ним на столе стояла неизменная тарелка с сосисками и картофельным пюре. Его одежда была всегда чистой и тщательно выглаженной. Родители проверяли домашние задания, на день рождения всегда были пироги и подарки – обычно книги или новая одежда. Она была очень хорошей матерью, но она никогда не дарила ему радость материнской ласки.
Джек никогда не мог себе позволить спрятать лицо в юбке матери, как это на его глазах делал Том. Его приемная мать никогда не обнимала его, не покрывала его лицо поцелуями, как это делала Фэй. Он никогда не чувствовал, что он для нее центр вселенной, а Том и Мэдди, несомненно, были для Фэй ее луной и звездами.
Джек откинулся на спинку жесткого, холодного, чугунного кресла, скрестил руки на груди и принялся неотрывно смотреть на окно Фэй О’Нил, наблюдая за ее тонкими руками, расчесывающими волосы. С каждым движением щетки он представлял, как она запускает пальцы в его волосы. Он любовался плавными движениями, словно погрузившись в транс, пока она не закончила расчесывать волосы, положила щетку, протянула руку и выключила свет.
Джек продолжал сидеть в глубокой темноте в полном одиночестве, компанию ему составляла лишь бронзовая фигурка сказочного героя. Дружище Питер Пэн. Такой же сирота, как и он сам, с горечью подумал Джек. Навсегда обреченный заглядывать с улицы в чужие окна. Он никогда не имел того, к чему так страстно стремился.
В следующие несколько недель, когда бы Джек ни появлялся в саду, двое ребятишек О’Нил всегда крутились возле него. Стоило ему выйти в сад вечером, перед ним тут же вырастала Мэдди, садилась в кресло рядом с телескопом и начинала задавать бесчисленные вопросы, а Том осторожно бродил рядом. Иногда он неслышно подкрадывался и заглядывал в окуляр. Радостные возгласы детей, приходивших в неописуемый восторг от сказочной красоты той или иной звезды или планеты, доставляли ученому больше удовольствия, чем восторженные отклики своих самых блестящих аспирантов после очередной лекции, посвященной какой-нибудь сложной научной теории. Работа в саду в выходные и наблюдение за звездами стало для них троих своего рода игрой, и со временем они действительно стали добрыми друзьями.