– Пора идти, – с сожалением сказала Мэдди, отбрасывая с глаз челку. – Увидимся завтра. Надеюсь, что не будет дождя. Пошли, Том, – сказала она, обнимая брата за плечи и провожая его до дверей. – Может, завтра поймаем один из этих огоньков.

– Ты имеешь в виду светлячков? – продолжал расспрашивать Джек.

– Вовсе нет, – ответила Мэдди через плечо, входя в дверь. – Я говорю про те огоньки, которые летают в холле.

Джек вскочил на ноги. На языке у него вертелись тысячи вопросов, но дверь за детьми уже закрылась.

Позже, в тот же самый вечер, когда в северной части неба сияла туманность Андромеды во всем своем великолепии, а в южной – Большое и Малое Магеллановы Облака, Джек стоял у окна кухни и наблюдал за фигуркой мальчика, который в полном одиночестве в саду снова глядел не на роскошное летнее небо, а на окна третьего этажа, где жила Безумная Венди. Потом мальчик направился к фонтану, наклонился, чтобы поднять что-то с земли. Похоже, это была книга.

Что-то в облике мальчика – его серьезный вид, одиночество, а может, упрямое любопытство – затрагивало глубинные струнки души ученого. Может, Мэдди и задавала ему тысячи вопросов, но ее брата, видимо, волновал только один, с досадой подумал он.

Детектив Фарнсуорси покачивался с носков на пятки, сжимая неизменную шляпу в руках.

– Боюсь, я раскопал не слишком много фактов.

Джек ощутил резкий приступ разочарования и бессильно откинулся на подушки дивана. Черт побери, он любил получать ответы на все свои вопросы.

Фарнсуорси переступил с ноги на ногу – ему явно было неловко признаваться в неудаче.

– Конечно, исходной информации было ничтожно мало…

– Говорите, что вам удалось найти?

Детектив покашлял, чтобы прочистить горло, положил шляпу на тумбочку и вытащил большой блокнот. Усевшись на свободный стул, он принялся листать свои записи.

– Я отследил дату вашего поступления в заведение под названием «Лондонский приют для мальчиков». Ваши приемные родители, мистер и миссис Грэхем, усыновили вас в 1970 году и забрали оттуда, после чего вы с семьей переехали в Америку.

– Да. В возрасте восьми лет. Это все мне известно. А как насчет моих биологических родителей? Удалось найти хоть какую-то информацию о них?

– Понимаете, сэр… – детектив поскреб голову и наморщил лоб, словно от боли. – Такое впечатление, что вы появились из небытия. О вашем рождении нет никаких свидетельств.

– Но должно же быть хоть что-то…

Детектив обиженно засопел.

– Конечно, должны существовать какие-то записи. Дело в том, что в Лондонском приюте для мальчиков не слишком хорошо велась документация, хотя это было вполне приличное заведение.

– Правда? Неужели нет никаких сведений о моем биологическом происхождении?

– Я не обнаружил никаких записей ни о вашем рождении, ни о ваших родителях. Вообще никаких. За исключением вот этого. – Он вытащил пожелтевшую копию медицинской карты – Здесь указана дата проведения обычного медицинского осмотра при поступлении в приют. – Указано, что у вас был перелом позвоночника и многочисленные внутренние травмы.

Джек закрыл глаза, и перед ним снова всплыл хорошо знакомый страшный образ – кулак, летящий ему в лицо.

– Можно ознакомиться? – Он взял документ в руки и внимательно изучил его. – Да, здесь зафиксированы последствия жестокого обращения с ребенком.

– Совершенно верно, сэр, – ответил детектив, отводя глаза. Его пальцы нервно барабанили по портфелю.

– Интересно, – произнес Джек. Он чувствовал себя так, словно его снова избили.

Фарнсуорси снова откашлялся.

– И все же мне удалось найти еще кое-что интересное. – Он наклонился вперед. – Получив достаточно скудную информацию из разговора с вами, я попытался найти что-нибудь о вас в самом приюте.

Джек поднял голову и посмотрел Фарнсуорси в лицо с внезапно вспыхнувшим интересом. Как умно с его стороны, подумал он. Просто отличный ход. Так поступал и он сам в лаборатории, задействуя дополнительные источники информации, если какая-то версия не подтверждалась.

– И что же вам удалось разузнать?

– Понимаете, сэр, – детектив поерзал в кресле. – Приют для мальчиков был основан миссис Форрестер. – Он подвигал бровями, явно в ожидании эффекта от своего заявления.

Джек наклонил голову набок, соображая, что к чему.

– Венди Форрестер! – выразительно произнес детектив. – Хозяйка дома, который вы сейчас снимаете…

Джек сполз с подлокотника дивана на потертые подушки и в полном изумлении провел рукой по взлохмаченным кудрям.

Фарнсуорси откинулся на спинку кресла, с довольным видом кивая головой.

Неужели лондонский приют, где он нашел убежище, был основан Безумной Венди? После минутного замешательства Джек почувствовал, что это открывает новые возможности в расследовании. От волнения кровь с дикой скоростью побежала по венам, он нервно скривил губы. Боже, благодарю тебя за то, что на свете существует такое явление, как синхронистичность, подумал он[6].

– Вы в этом уверены?

– Конечно. Совершенно уверен. Ее муж, Теодор – все звали его Тедди – был командиром эскадрильи во время Второй мировой войны. Погиб, оставив ей дочь, Джейн Форрестер, теперь Джейн Ллойд, и немало недвижимости. Миссис Форрестер использовала значительную часть состояния для создания приюта для мальчиков. Предположительно, в первую очередь для детишек, осиротевших в результате войны. Она отличалась большой щедростью и много лет занималась тем, что разными путями привлекала помощь для приюта. Благотворительные балы, аукционы, пожертвования от спонсоров и все такое прочее. Ее имя регулярно появлялось в статьях, посвященных благотворительности. На протяжении долгого времени миссис Форрестер практически одна содержала заведение. Думаю, она потратила на это целое состояние. – Он оценивающе осмотрел комнату. – Когда-то здесь был элитный район. Жаль, что жизнь так меняется.

Джек фыркнул. Он-то уж точно не испытывал никаких сожалений по этому поводу. Какое значение имеют элитарность или социальный статус? Восхищения заслуживает жизнь, полная служения и самоотречения, какую вела Безумная Венди. Теперь он лучше понимал природу враждебности, которую мать с дочерью испытывали друг к другу. Растрата состояния родителями часто вызывает гнев их детей, привыкших вести праздный образ жизни.

– Скажите, кто сейчас ведет дела в приюте для мальчиков?