Честно сказать, я уже тогда практически уверена была, что денег, полученных за проданные Семеном реликвии, мы не увидим. Мои подозрения очень скоро подтвердились. Едва въехав в село и зайдя в магазин, мы сразу же услышали о трагедии, произошедшей на ферме. Все посетители возбужденно рассуждали о том, за что же угробили Михалыча и пытались зарезать их Ксенофонта? История с каждой минутой обрастала все большими подробностями, одна фантастичнее другой. Все активно охали и ахали, но, судя по всему, как все обстояло на самом деле, толком никто не знал. Рассудив, что Семена, если он жив, увезли в областную больницу, мы рванули туда. Сестра сказала мне, что в себя батюшка не приходит, но прогноз вполне благоприятный. Он должен был очнуться… Ничего не оставалось, как только ждать. В приемном покое Григорий выяснил, что ничего, кроме рясы, у Семена с собой не было, даже креста. Оставалась, конечно, слабенькая надежда, что батюшка успел припрятать где-то чемодан… Но ни я, ни Гриша в это уже не верили. Мы вернулись в город. Вот и вся история. Как видите, Григорий убить не мог, он всегда со мной был. И потом, я уверена, что он не такой человек. Сами подумайте, намного легче было убить попа еще год назад и забрать у него шкатулку, тем более что о ней никто не знал, чем столько времени валандаться с ним. Никто бы Гришку даже не заподозрил, но он не убийца, вы уж мне поверьте.

– Все становится более-менее понятно, – почесал затылок Иван, – кроме одной немаловажной вещи: за что убили попа, Михалыча и Санька, а теперь охотятся на Ирину, Виктора и даже на Кольку? Никак это не вписывается в картину. Если бы у них сначала о деньгах что-то выпытывали или хоть комнату обыскивали, это можно было бы объяснить поиском пропавших денег. А так… Значит, тысячи убийце не нужны. Он ведь даже пытался ваш с Виктором дом спалить. А если бы чемодан оказался внутри? Как можно было так рисковать?

– Если только он не знает, где они на самом деле лежат, – прошептала я себе под нос.

Вышли от Регины мы еще более озадаченные. Непонятным оставалось многое, а теперь и еще одна головная боль прибавилась – куда все-таки делись деньги? Но это бы бог с ними, пусть Хусаиныч с подружкой их ищут, а вот каким боком мы ввязались в это дело – большой жирный знак вопроса. Лично я о шкатулке сегодня услышала впервые. И тем не менее кто-то с маниакальной настойчивостью пытается отправить меня и связанных со мной людей на тот свет. Правда, после разговора с Региной насчет денег у меня появились кое-какие смутные догадки, но мне нужно было спокойно подумать и многое сопоставить, чтобы понять, имеют ли они основание. По крайней мере, о своих соображениях я решила пока помолчать. Из задумчивости меня вывел голос Ивана:

– Ты заснула, что ли? Выглядишь как лунатик. Ир, я не знаю, как ты, а я голоден страшно, может, заедем куда-нибудь, поужинаем здесь, в городе, а потом уж двинемся обратно. В придорожных кафе так отвратительно кормят. Никогда не знаешь заранее, из кого тебе котлетку подсунут.

– Давай, – рассеянно отозвалась я, думая совершенно о другом, – только пойдем куда-нибудь в приличное место. Мне, может, жить осталось совсем ничего, так хоть поем с комфортом в последний раз.

– Заметано. Я тебя приглашаю, – галантно сообщил он, – пойдем в ресторан. Какой из них ты считаешь наиболее приличным для себя?

– Вообще-то последнее мое посещение ресторана приятным никак не назовешь. – Я поежилась, вспомнив черную жижу, стекающую со лба Андрея.

– Ну, предложи что-нибудь другое, – слегка растерялся Иван.

– Да нет! Не бери в голову, – поспешно ответила я и улыбнулась. – Ресторан вполне подходит.

Мы остановились перед переливающимся всеми цветами радуги входом в ресторан «Ассоль», в котором работала Настя. Он не был шикарным, но славился уютом и качественной кухней. Хозяин этого заведения, видимо, отличался хорошим вкусом: в залах всегда звучала спокойная музыка, располагающая к общению. Персонал относился к посетителям вежливо и доброжелательно. К тому же днем там обычно было совсем немного народу.

Мы заняли двухместный столик в глубине небольшого зала с горящим камином в центре. Иван заказал уху из стерляди, салаты, жюльен из грибов с сыром, мясо по-французски. Ко всему этому великолепию – шампанское, армянский коньяк и мороженое на десерт.

– Ты думаешь, мы все это сумеем съесть? – засомневалась я.

– Конечно, будем сидеть тут до ночи, слушать музыку, танцевать, пить коньяк и шампанское. Ты мне пару-тройку историй из своей жизни расскажешь. Надо же нам хоть немного поближе познакомиться, перед тем как идти в ЗАГС. Или ты уже передумала?

Я теперь даже и не знала, что ответить на этот вопрос. На всякий случай улыбнулась, но промолчала.

Хоть Настя сегодня и не работала, обслужили нас на удивление быстро. Иван разлил шампанское в фужеры и произнес:

– Я хочу выпить за то, что судьба свела меня с такой удивительной женщиной, как ты. А главное – за то, что ты дождалась этой встречи, не выскочила опрометчиво замуж за кого-нибудь другого. – Он немного помолчал и уверенно добавил: – Я, конечно, отбил бы тебя у этого счастливчика, но так было бы дольше.

– Тост замечательный. Однако ты за рулем, – напомнила я.

– Будь спокойна, душа моя. Я ведь гаишник, а это что-нибудь да значит. Могу я ради такого случая воспользоваться служебным положением?

– Тебе виднее. И еще… – я слегка замялась, – мне очень приятны твои слова, но, боюсь, все обстоит не совсем так, как ты представляешь на самом деле…

– Только не говори, что у тебя муж и куча детишек мал мала меньше… – с притворным отчаянием перебил меня Иван. – Это существенно осложнит наши отношения…

– Да не в этом дело. Я серьезно говорю…

– И я, – с готовностью заверил собеседник.

– Во мне нет ничего удивительного, – вздохнула я, – я обычная женщина, каких вокруг полным-полно.

– Мне об этом судить как-то легче со стороны. Согласись, – на этот раз уже серьезно ответил Иван и взял меня за руку. – Раз я говорю, что ты лучше всех, значит, так оно и есть. Особенно для меня. По крайней мере, я сразу это понял, как только познакомился с тобой поближе.

– Я просто боюсь, что ты так же быстро разочаруешься. Ты ведь совсем меня не знаешь… Мало ли что ты мог себе напридумывать. Страшно представить.

– Зря боишься. Ничего такого особенно вульгарного в моей голове пока не нарисовалось. – Иван снова попытался перейти на шутливый тон.

– Этого я как раз не боюсь… Мне будет больно, когда ты начнешь понимать, насколько я далека от образа, родившегося в твоем воображении. И нам придется расстаться…

– И не надейся. Так просто избавиться от меня тебе не удастся, дорогая.

Я улыбнулась. Как странно все-таки устроена наша жизнь. Всего за несколько часов этот совершенно посторонний парень стал мне ближе и понятнее, чем многие, с кем я общаюсь уже не первый и даже не второй год. Никогда не думала, что такое бывает. А может, я тоже все это себе только придумала?