- ШШто, ты думал, умнее своего альфы? – он ухватил пальцами правой руки подбородок Якова, сдавив так сильно, что рот того приоткрылся. – Щщенок!

Глава Сокола словно налились ледяной синей водой: в них будто появилось безумие, так знакомое Лизе. Криво склонив голову к плечу, он заглядывал в лицо своей жертве, будто пытаясь что-то увидеть. Всем было видно: он получает удовольствие от того, что причиняет боль.

Лиза задрожала, стало так страшно, что горло сдавило. Она судорожно сглотнула, будто совсем разучившись дышать, и закрыла ладошками рот, побоявшись закричать от ужаса.

Пальцы мужчины сжимались сильнее, и Лиза увидела, как побледнел Яков. Он не опускал головы, рот его раскрывался все больше под напором пальцев на челюсти, и на щеках начали проступать уже не просто царапины, а кровавые борозды от когтей зверя.

По сигналу охранники по бокам сильнее нагнули Якова к земле, к полу, и он вдруг взбрыкнул, засучил ногами, попытавшись стряхнуть этот груз, вырваться из плена. Но это было невозможно: силы явно были не на его стороне.

Вдруг Яков замер и мотнул головой в сторону. Этого движения хватило, чтобы ненадолго освободиться. Он яростно глянул на Сокола и быстро и точно плюнул тому в лицо.

Все замерли от удивления. Напряжение стало невероятно сильным, даже Яков перестал вырываться. Стали слышны какие-то негромкие разговоры на улице, за дверью, где, оказывается, продолжалась и шла своим чередом жизнь.

Сокол согнул руку и утер лицо шубой на сгибе в локте. Издал какой-то звук, больше похожий на рычание, и Лиза приготовилась бежать, как только тот решит перевоплотиться в волка, потому что поняла: от ярости тот способен разнести целый мир, не говоря уже о трех волках и тощей девчонке. Но, как только его лицо выглянуло из-за рыжего меха, стало видно, что он смеется.

Лающий, противный, срывающийся на карканье смех больно резанул по нервам.

- Ты думаешшшь, что ты – выше меня? Выше своего альфы? – спросил он, выпрямившись, изогнув иронично рыжую бровь. Запрокинул голову вверх и резко втянул в себя воздух, будто бы успокаиваясь, и Лиза увидела, как у него дрожат выглядывающие из рукава шубы пальцы: мелко-мелко. Она тут же вспомнила, что за этим должно последовать: жестокое избиение провинившегося, несмотря на возраст, пол, физическое состояние.

Сокол опустил голову, вперился глазами в Якова и сжал кулак.

- Ттты… - прорычал он и ринулся вперед.

Лиза, сама не замечая, как, метнулась зайцем и оказалась между ними – пышущими яростью мужчинами. Одной рукой она уперлась в голую грудь Сокола, покрывшуюся каплями пота, другую отвела в сторону, закрывая от отца Якова. Оборотни- охранники зарычали, но никто из них не вмешался. Может быть, они уже знали о том, что случилось с тем охранником в машине, или выполняли приказ так точно, как было сказано.

Она смотрела в багряное лицо отца без страха, ибо он отступил, пропал, отстал, сменился первой реакцией защиты.

- Не трогай, не смей! – зашептала она.

Он глянул на нее недобро, исподлобья, и Лиза тут же опустила руку, сделав шаг назад. В груди все перевернулось от его страшного, противного взгляда. Он будто бы ощупывал ее всю, с макушки, на которой сбился колтун волос после похищения, до груди, обтянутую простой водолазкой, сквозь которую проступали границы лифчика, а после – ниже, к бедрам, полурасстегнутым джинсам.

На последней детали одежды он словно разъярился еще больше, явно вспомнив, при каких обстоятельствах брюки оказались в таком состоянии. Крылья носа расширились, воздух толчками начал выходить сквозь сжатые зубы.

Сокол схватил Лизу за руку и резко потянул на себя. Лицо обезобразила хищная улыбка. Он привлек тело Лизы так близко, что она ощутила запах, исходящий от мужчины: спертый, железный, стальной.

Мужчина, не выпуская руку из своей ладони, второй провел по щеке, и Лиза, вздрогнув, хотела отстраниться, но не тут –то было: он схватил ее пальцами за подбородок, приблизил ее лицо к себе. Лиза сжалась, скривилась от неприятного ощущения близости и жара, а он в это время повернул ее так, чтобы Яков мог рассмотреть каждую деталь происходящего перед ним спектакля.

Ухмыльнулся. Бросил косой взгляд на оборотня, удерживаемого охраной, и провел носом по девушке – дорожкой от плеча к виску, шумно вдохнув ее аромат. А потом вдруг лизнул ее своим шершавым, розовым языком, оставляя на щеке влажный след.

Лизу затрясло от отвращения. Она почувствовала, как все ее тело дрогнуло от неприятного ощущения, резкого впечатления. Скривившись, неосознанно она подалась назад, но мужчина решительно и быстро предупредил ее движение, потянув на себя. Это послужило спусковым крючком для того, кто был главным действующим лицом этой пьесы.

В эту же минуту Яков ринулся вперед, на Сокола, рыча и перевоплощаясь в зверя на ходу.

Лиза закричала от ужаса: прямо на них летело серое бесформенное нечто, блестя желтыми звериными глазами. С клыков капала слюна, из раскрытой пасти облачком выпорхнул пар. Казалось, что стало видно шерстинки, что летят в разные стороны – настолько все стало ирреальным.

Сокол будто того и ждал: он выкинул вперед свою руку с проступившими острыми когтями и зарычал. Охранники, удерживающие Якова, сжались, скукожились, их движения стали медленнее. Они будто бы отступили в сторону, не желая приближаться к вожаку, источнику их страдания.

Лиза поняла: Сокол – альфа, он может подавлять членов своей стаи, потому что шерстяной ком вдруг распался, и на немытом, практически земляном полу остался лежать, скрючившись от боли, держась обеими руками за голову, поверженный мужчина.

Ее сердце зашлось маленькой птичкой, она не до конца осознавала, что случилось, что произошло, но уже понимала, что с проигравшими ее так называемый отец церемониться не будет.

Соколу явно было мало, он был готов унизить поверженного до конца и концом сапога больно ткнул лежащего под ребра, от чего Яков перевернулся на спину. Сокол тут же поставил ногу тому на грудь и припечатал его к полу сильнее.

- Ты, щщенок, оцениваешь силы? Кто идет против альфы – идет против стаи! – его слова казались лаяньем собаки, сухим кашлем, шуршанием пенопласта по стеклу. Но от того, что все вокруг заледенело, застыло, замерло, они стали весомее.

Лиза сглотнула.

Сокол еще раз надавил подошвой сапога на грудь Якова, оставив на кофте ощутимый след, повернулся к девушке, наблюдая с садистским удовольствием, как от испуга он не может прийти в себя, с восхищением ловя оттенки ее страха, ненависти, боли.

- Королева, ппрости..меня, - выдохнул Яков.

- Увести его. В клетку. На площади, - коротко распорядился Сокол, говоря сквозь плотно сжатые губы. Охрана подчинилась, и на глазах Лизы уволокла Якова за дверь, оставив ее полураскрытой.

В комнату сразу же ворвался морозный ветер, закружил невинные снежинки, что тут же растаяли, не достигая пола.