Жених и невеста молча бок о бок сидели в кровати. Наконец Генрих повернулся и посмотрел на свою королеву, чуть не вздрогнув от отвращения. Не то чтобы она действительно была уродлива – нет! Но черты лица были куда грубее, чем изобразил на портрете Гольбейн. И она была такая высокая и большая, особенно в сравнении с Катериной, первой Анной и его милой Джейн. Однако в глазах светился ум, и сейчас они смотрели на него с настороженностью. Уж лучше поскорее закончить дело. Протянув руку, он накрутил на палец прядь ее золотистых волос. Они были мягкие, и это ему понравилось. Хоть что-то в этой женщине ему пришлось по душе!

– Я вам не нравлюсь, – внезапно сказала Анна, в напряженном молчании ее голос звенел.

Удивленный король не ответил. Интересно, что еще она ему скажет?

– Вы бы… не женился на мне, но вы не нашел… нашел… ах! Я не знаю слово! – У нее был сильный акцент, но он отлично ее понял.

– Предлог, – осторожно подсказал он.

– Да! Вы не найти предлог, чтобы… чтобы…

– Отвергнуть, – снова подсказал Генрих.

– Да! Меня отвергнуть! – торжествующе воскликнула она. – Если я дать вам предлог, вы позволить мне остаться в Англии, Хендрик?

Король был поражен. Она пробыла в Англии всего одиннадцать дней, но уже изъяснялась по-английски, что ясно свидетельствовало о ее уме. А еще – она быстро разобралась в том, что его терзало. Не совершает ли он ошибку? Нет. Он никогда не полюбит эту женщину. Он не может ее полюбить. Не может – даже ради спасения Англии.

– Что за предлог? – требовательно спросил он, испытующе сощурив голубые глаза. – Он должен быть надежным и понятным, Энни. Говорят, что у меня и так дурная репутация… в том, как я обращаюсь со своими женами. Но это неправда. Они не понимают.

Король говорил очень медленно, чтобы она могла хотя бы отчасти понимать его слова. Но, похоже, его новобрачная понимала куда больше, чем могла сказать. Анна громко рассмеялась, и он увидел, что у нее крупные зубы.

– Я хорошо понимать Хендрик. Мы не делать любоф, и вы получить предлог. Да?

Как умно и просто, подумал Генрих Тюдор. А потом понял, что нужно сделать так, чтобы отказ исходил от него, а не от нее. В любом случае он будет в дурацком положении. Но, если возложить вину на непривлекательность ее особы, над ним хотя бы не станут смеяться. Анна должна это понимать.

– Нам нужен Ганс, чтобы это обсудить, – сказал он, – но не сегодня. Завтра. В тайне. Да?

– Да! – кивнула она и спрыгнула с кровати. – Мы играть карты, Хендрик?

Генрих Тюдор рассмеялся.

– Да! – ответил он по-немецки. – Мы будем играть в карты, Энни.

Он не хотел эту женщину в жены. Не взял бы и в любовницы. Однако у него было такое ощущение, что она станет его добрым другом.

На следующее утро король встал рано. Игра в карты закончилась далеко за полночь, и его фламандская кобыла обыграла его вчистую. В любое другое время он мог бы разгневаться, но очень уж легко и хорошо было ему в компании королевы! Пройдя потайным коридором в собственную спальню, король с кислым видом приветствовал ожидающих его придворных. Это было частью плана, который начал складываться в его голове прошлой ночью. Нужно было разыгрывать разочарование с самого начала. Иначе ему не поверят.

Кромвель встретил короля по пути к мессе.

– И что теперь ваше величество думает о королеве? – вполголоса спросил он. – Уверен, вы провели приятную ночь!

– Нет, Кром, моя ночь не была приятной. Она была неприятной! Я оставил королеву девицей, как она была до встречи со мной. Даже ради спасения собственной жизни я не могу скрепить этот брак соитием, хотя, признаюсь, видел сладострастные сны. И страсть изверглась из меня по крайней мере дважды, но я отнюдь не счастлив, Кром!

– Наверное, ваше величество утомили пышные церемонии, волнение вчерашнего дня, – робко предположил Кромвель. – Вы отдохнете, и следующей ночью все получится.

– Я не устал! – отрезал король. – Дайте мне другую бабу, и я охотно совершу плотский акт. Но не эту! Она мне отвратительна, Кром! Ты меня понимаешь?

Да, Кромвель понял все. Не найдя способа отделаться от ненавистного брака прежде, чем он будет заключен официально, Генрих Тюдор не оставил намерения освободиться от нежеланной супруги. Он, Кромвель, завлек короля в ловушку и теперь знал наверняка, что его жизнь висит на волоске. Если только он не поможет королю выпутаться из трудного положения с наименьшим уроном его чести…

Но, когда король лично сообщил всем влиятельным придворным о своей неспособности скрепить брак с королевой плотским актом, спокойствие духа покинуло Кромвеля безвозвратно. Когда же Генрих Тюдор заговорил с личным медиком, доктором Баттом, Кромвель почувствовал, что душа его уходит в пятки, а голова идет кругом. В другом конце зала злобно улыбался герцог Норфолк.

На одиннадцатое января был назначен турнир в честь королевы, хотя при дворе все терялись в догадках, зачем это нужно. Генрих Тюдор не делал тайны из своего разочарования в этом браке. Анна, напротив, была само очарование и держалась с исключительным достоинством. Ее английский день ото дня становился лучше, и в день турнира она облачилась в английское, сшитое по последнему слову лондонской моды платье с восхитительным французским капюшоном. Простолюдины были в восторге, как и многие из придворных, несмотря на чувства короля. Но сильные мира сего пришли бы в неописуемое изумление, знай они, какой план вынашивала новоиспеченная королева, чтобы король мог получить свободу.

На следующий день после свадьбы королева позвала Ганса в свою спальню, куда через потайной ход пришел также и король. Там между Генрихом и Анной был заключен договор; Ганс выступал переводчиком, так что недоразумений между сторонами быть не могло. Генрих и Анна не станут доводить до конца уже заключенный брак. Генрих возложит вину за неспособность спать с супругой на ее непривлекательную внешность. Анне, в свою очередь, надлежало делать вид, что между нею и супругом все хорошо. Уже прошел слух, что союз между королем Франции и императором Священной Римской империи дал трещину. В таком случае очень скоро благорасположение герцогства Клеве англичанам больше не потребуется. Когда слух станет фактом, король потребует аннулировать брак по причине своей неспособности его консуммировать. Разумеется, его требование будет удовлетворено.

За это Анна Клевская получит два дома по своему выбору. Поскольку в Англии она совсем недавно, ей придется объехать королевские резиденции и сделать выбор. Король положит ей щедрое содержание, и она будет именоваться ее сестрой. Старшинством при дворе она будет уступать лишь новой королеве. И она должна заверить брата, что перемена статуса ее всецело устраивает и что с ней хорошо обращаются.

Этот тайный договор устраивал и Генриха Тюдора, и Анну Клевскую. Оставалось лишь выждать момент. И все-таки Генриха снедало любопытство, почему его невеста решила от него отказаться? Может быть, она не девственница и боялась, что он об этом узнает? Генриха передернуло. Его любопытства явно не хватило бы, чтобы убедиться в этом лично. Или, быть может, Анна опасалась за свою судьбу, на тот случай, если она не проявит благоразумия? Король нахмурился. Он совершенно правильно поступил и с принцессой Арагонской, и этой ведьмой, первой Анной. Никто не может его обвинять! Хотя некоторые пытались…