почему они так злы, Егор? Потому что ты решил сохранить светлую память по своему… – “долбаному шефу-убийце” почти вырвалось из меня, но тут на горло будто кто железные пальцы наложил и стиснул, я зашлась в приступе кашля, да такого, что глаза слезами заволокло.

Вот оно как клятва, выходит, работает, да? Не на простой порядочности, хотя стоит ли удивляться. Надо ведь наверняка.

– Уходи! – велела я, продышавшись и обнаружив Егора уже рядом со своим креслом. Нет! Нельзя! – Свою информацию ты получил.

– Мы оба понимаем, что я здесь не только за ней. – Он и не подумал послушаться, вместо этого усевшись на подлокотник и запустив наглые пальцы в мои волосы, пытаясь обхватить затылок и повернуть к себе лицо. И было бы так просто подчиниться, так хотелось, именно мне хотелось. Отдаться его рукам, сильным, умелым, что изомнут мое тело, изласкают, готовя к сокрушительному вторжению. Просто секс…

“Сексом ты займешься со мной. Без “бы”, василек. А с ним у тебя всего лишь поглощение с твоей стороны и нечто вроде наркотической зависимости с его.”

– Нет, этого не будет, – наклонилась я вперед, ускользая.

“Бу-у-уде-е-ет!” – запела моя сила.

– Глупости, Люда. Какой смысл бороться с собой же, если в этой борьбе нет смысла? – наклонившись, преследуя, зашептал в мое ухо майор.

– Если ты его не усматриваешь, не значит, что его нет, – оттолкнув его плечом, я выскользнула из кресла, отходя на пару шагов.

– Тебе это необходимо, а я этого хочу. – Егор тоже поднялся, начав наступать на меня, и голос его звучал уже совсем по-другому. Глуше и ниже, как всегда в моменты его взрывного возбуждения.

И снова эта молниеносная метаморфоза, что обращала ледяного истукана без эмоций Волхова в жаждущего, содрогающегося от рвущегося наружу вожделения хищника, навстречу чьему безапелляционному требованию разворачивалась во всю мощь моя оголодавшая суть. Словно огромная, неторопливая от осознания своей неизбежной победы змея, что вальяжно перекатывает смертоносные кольца, готовая заключить в эти удушающие объятия жертву. Потому что, может, Волхов и хищник, мощный и способный на непредсказуемый бросок, по его мнению, победоносный, но по итогу победу праздновать опять будет моя сила. Как и с самого нашего первого раза. Теперь мне это открылось с внезапной ослепительной четкостью. Любой сильный хищник все равно однажды чья-то добыча. И Егор, выходит, – моя. И этот лихорадочный, какой-то прямо-таки наркоманский блеск его глаз и жесткие прикосновения, что не ласки вовсе, а требования дозы на самом деле – тому подтверждение.

– Остановись! – выставила я перед собой руку, но он ее будто и не заметил, практически налетев и вжав собой в стену за моей спиной. Сухие, твердые от жадного напряжения губы ловили мои, обжигая щеки, но я замотала головой, избегая поцелуя. – Волхов, стоп! Ты соображаешь, что я врежу тебе нашей близостью? Нам нельзя…

– Замолчи, Люда! – Он захватил мои пряди, пресекая попытки отвергнуть поцелуй. – Я тебе уже говорил, что осознаю, на что иду. Осознаю и хочу.

Наша взгляды снова сцепились, и меня аж тряхнуло сразу от двух вещей – темного торжества моей силы и реально лихорадочного, абсолютно нездорового блеска глаз Волхова. Натуральная встреча подсевшего наркомана и его обладающей собственной коварной волей дури, а посредине – я!

– Нет!

Что есть сил я отпихнула Волхова от себя, и он едва не упал спиной на стол, удержавшись в последнюю секунду. И еще пару секунд мне казалось, что он бросится на меня снова. Уже как разъяренный зверь. Но он несколько раз рвано выдохнул, опустил голову, тряхнул ею и посмотрел на меня уже обычным ледяным взглядом. Но при этом его черты будто сильнее обострились, круги под глазами стали очевиднее. Может, он и чертов Железный Феликс, но все равно всего лишь живой человек. Человек, в жизни которого вот только что произошло до фига поганых вещей. Любимый наставник оказался убийцей, например. Многолетняя напарница и любовница Гарпия самоубилась. Со мной, тянущей из него энергию, связался и вынужден был пойти против своих же принципов, отпустив, а не замочив в той заброшке, как наверняка сделал бы с любым другим подлунным. Откуда мне знать, что за планетарного масштаба бури бушуют в нем под этой извечной каменной внешней коркой? И даже если нет и я все себе придумываю…

– Когда ты спал в последний раз? – спросила, испытав острый приступ жалости к нему, мигом убивший мое возбуждение. Мое, но не жажду моей силы, что, отступая вглубь, болезненно хлестнула меня, как хлыстом по нервам, заставив поморщиться. – А ел?

Но Егор истолковал мою гримасу, очевидно, как пренебрежительную.

– Издеваешься надо мной? – процедил он сквозь зубы. – Тебе ведь это нужно не меньше моего, а ты решила покорчить из себя заботливую подружку, готовую меня накормить и спать уложить?

Глава 13

– И кто мне говорил, что это я искажаю смысл слов, пропуская их через чрезмерную эмоциональность, Егор? Я спросила то, что спросила. Ты ужасно выглядишь.

Он смотрел на меня с минуту с таким видом, что показалось – сейчас пошлет просто по-матерному, но потом злое напряжение в его взгляде потухло.

– Чувствую себя тоже погано. И не помню я, когда ел. Спал в машине. Час, перед тем, как ты позвонила. Отключило просто на дороге.

Я обошла стол и выглянула из дверей приемной.

– А-а-альк! – крикнула в сторону лестницы, и уже на середине вопля слуга материализовался передо мной. – У нас твой плов вкусный остался?

– Остался, как не остаться! – радостно отозвался он.

– Разогрей и подай в столовую, пожалуйста. И чая. Ты сладкий любишь? – уточнила я, глянув назад через плечо.

– Я люблю коньяк. Но сойдет и сладкий чай.

– Будет сполнено! – радостно кивнул слуга и унесся.

– Пойдем, примешь душ и поешь потом, – обернулась я к Волхову.

– Ты это серьезно? – невесело ухмыльнулся Егор.

– А что? Ты меня в своей ванной мыл, кормил и спать укладывал. Ответная любезность.

– Любезность выходит неполной, Люда, – пробурчал он, но за мной пошел.

– Секса не будет. Я не буду больше вредить тебе.

– И вред невелик по сравнению