– В общем да, но, чтобы попасть внутрь, нужно сначала отключить сигнализацию, а иначе…

– Спасибо, Боря, – оборвал его Лев. – Теперь мне все понятно. Поторопись с замком. Время уже позднее, а у меня жена ревнивая.

Сказав это, он прошел к лестнице и быстрым шагом стал спускаться вниз. Ему действительно было почти все понятно. Путь, которым преступники проникли в дом, представлялся ясным как на ладони.

Схема проникновения в дом была понятна, а схема действий в доме была еще проще. Вход в помещение из цокольного этажа – это не вход с улицы, соответственно, никакими «противовоздушными сиренами» он не охранялся. Никем не замеченные и никого не потревожившие, преступники могли легко добраться до пульта рядом с кабинетом Развалова, с которого отключалась сигнализация.

«Да, сигнализация, пожалуй, пока самое слабое звено в этой цепочке, – вновь думал Гуров. – Добраться-то они могли и, имея доступ к пульту, могли даже стереть запись того, как они „добирались“. Но чтобы отключить сирену и камеры, нужно было знать эти пресловутые секретные коды. А их знал только сам Развалов, и что-то подсказывает мне, что этой информацией он ни с кем не делился. Да, сигнализация – это пока самый слабый пункт».

Зато по поводу всех остальных «пунктов» он не видел практически никаких сложностей. Пробравшись внутрь и отключив сигнализацию, зная, что хозяин приедет только через несколько дней, преступники могли свободно распоряжаться в пустом и теперь уже неохраняемом доме и выбрать любой, самый комфортный способ «извлечения» оттуда коллекционных раритетов.

Их могли переправить тем же путем через чердак, могли спустить через окно, выбрав такое, которое не контролируется камерами. Наконец, могли просто вынести через дверь черного хода, расположенную довольно укромно и контролируемую лишь беззаботными «обходчиками», которые вместо бдительного отслеживания ситуации только болтают по телефону. Главная трудность состояла в том, чтобы зайти, а уж с тем, как выйти, проблем у преступников наверняка не возникло.

«То же самое и с убийством, – уверенно предполагал Лев, поднимаясь из цоколя в гостиную. – Залез этот парень наверняка снова через чердак. А вышел… Вышел, скорее всего, как-то по-другому. Ведь замок был закрыт изнутри. Хотя… в общем-то, тут тоже возможны варианты. Это уже детали, их можно уточнить позже. Желательно у самого убийцы. Сейчас нужно подтвердить главную догадку – по поводу способа проникновения в дом и связи преступников с персоналом этой „Хозяюшки“. И если эта догадка верна, значит, и воры, и убийца самым тесным образом связаны с хозяевами клининговой фирмы. Явное несоответствие практически безупречной репутации этой компании и реальных действий, которые она прикрывала в качестве ширмы, говорят о том, что противозаконная деятельность здесь очень хорошо законспирирована. Похоже, „у руля“ безобидной „Хозяюшки“ стоят весьма опытные и „продуманные“ бандиты, имеющие и обширные связи в криминальной среде, и соответствующие возможности для того, чтобы эти связи эффективно использовать».

– Выяснили, что хотели? – неприязненно спросила Тамара, вновь увидев в гостиной Гурова.

– Да, в основном, – рассеянно ответил Лев. – Тамара Максимовна, вы не припомните, как звали горничную, которая в последний раз выходила на замену? Ту самую, бойкую, которая вам так понравилась?

– Которая выходила на замену? – Высокомерная вдова, кажется, взяла за правило демонстрировать изумление при каждом новом вопросе Гурова. – Отчего же, я прекрасно запомнила. Ее звали Лиза. Елизавета. А вот фамилию не помню. Если у каждого запоминать фамилию… – Ледяной взгляд, которым полковника смерили с ног до головы, со всей очевидностью показывал, что его фамилию здесь тоже никто не запомнит.

– Да, действительно, – согласился он. – Если за каждым запоминать, никакого жесткого диска не хватит.

– Что?

– Да нет, ничего. Это я так, о своем, о девичьем. Что-то Борис у нас запропастился. Пойду поищу его. Вы можете отдыхать, Тамара Максимовна. К вам у меня больше нет вопросов.

Выйдя из дома, Лев обнаружил, что Борис никуда не «запропастился», а предпринял очень активные действия по поиску инструмента, необходимого для вскрытия замка.

– Вот, – с довольным видом продемонстрировал он Гурову ножовку. – У дяди Коли нашлась. Он у нас хозяйственный, чего только не натащит в эту свою хибарку. Хоть мастерскую открывай.

– Так это же прекрасно, Боря. Видишь, и пригодилась «мастерская». Теперь дело за тобой. Ты парень подкачанный, мускулистый, стоит чуть принажать – вмиг эту дужку перекусишь. Дерзай. А я пока немного с ребятами твоими пообщаюсь.

Отправив Бориса пилить замок, Гуров зашел в помещение, где «квартировали» охранники, и велел продемонстрировать ему все ракурсы, с которых снимали территорию внешние камеры.

Как он и ожидал, заветная ниша между двумя башенками в объективы не попадала. Отсмотрев картинки, он только на двух нашел изображение интересующего его участка, да и то лишь для того, чтобы убедиться, что камеры «стреляют» мимо. Они лишь вскользь захватывали внешнюю часть башенок, но укромное углубление и прикрытый густой растительностью подход к нише не отобразились ни в одном из секторов полиэкрана.

Довольный, что его предположения в очередной раз подтвердились, Гуров вновь отправился на чердак.

Энергично работая ножовкой, Борис заканчивал свое «черное дело».

– Пилите, Шура, пилите, – улыбаясь, процитировал Лев фразу из классического романа. – Уже очень скоро оно будет золотое.

– Да нет, похоже, уже не будет, – усмехнулся старший охранник, разнимая перепиленную дужку. – Все, увы, исключительно железное.

– Ничего, это тоже неплохо. Вскрывай-ка этот ларчик, да пойдем посмотрим, что там внутри.

Пригнувшись, Гуров, а следом за ним и Борис пролезли в низенькую дверцу и осмотрелись.

Предзакатное солнце сквозь небольшие оконца довольно слабо освещало пространство, создавая таинственный полумрак. Но и в этом полумраке совсем несложно было обнаружить следы недавнего пребывания на чердаке неких таинственных посетителей.