Услышав про платье, я несколько напряглась, но тут в разговор вклинился Тэрон — как обычно, своевременно, тактично и безжалостно:

— Едва ли прочную связь удастся установить с первого раза, — беспечно заметил он под недовольными взглядами старшекурсников и пожал плечами: — Я читал кое-что по теме.

Возможно, мне тоже следовало.

Потому что посыпавшиеся следом советы — следить за дыханием, постоянно расслаблять мышцы, концентрироваться на внутренних ощущениях — не вызывали у меня ничего, кроме безудержной зевоты. Впрочем, спустя четверть часа зевали уже все, включая самозваных учителей, — слабое, но всё-таки утешение.

Хоть что-то. Для одного дня у меня набралось многовато досадных неудач.

А вечер не обещал стать сколько-нибудь лучше. Из цепких рук Налбата и Спанидиса я угодила прямиком в захват Фасулаки и его новых заготовок — радовало только то, что на эксперимент и сегодня пришла миз Вергиди, чье присутствие то и дело сбивало исследователя с мысли и заставляло в глубокой задумчивости поднимать взгляд на темные окна женского крыла. Это внушало надежду, что мне удастся вырваться до темноты…

Не удалось.

Истощенный слишком частым использованием дар сегодня отзывался неохотно, по крупице отмеряя силу и не желая отдавать ни капли сверх необходимого. Разумеется, Фасулаки это было только на руку, и я бесконечно сосредотачивалась на черных полосах холодного камня на собственном теле, пока не закоченела окончательно.

Старшекурсник с энтузиазмом заносил все показания измерителя в толстую тетрадь и останавливаться, похоже, не собирался. Над полигоном постепенно загорались фонари; на небо выплыла убывающая луна, с холодным любопытством заглянувшая в университетский городок. Миз Вергиди все чаще нетерпеливо оглядывалась на общежитие, но Фасулаки, увлекшись, ничего не замечал, а заготовки все никак не заканчивались.

— Я полагала, эльфотир — редкий материал, — не выдержала я браслете этак на десятом и невоспитанно потерлась щекой о собственное плечо: смахнуть усталую испарину рукой не выходило, потому что очередные оковы расплавить уже не получалось.

— Редкий, — подтвердил Фасулаки и бросил задумчивый взгляд на измеритель — поверх тетради с заметками, не выпуская перьевую ручку.

— Тогда откуда вы добыли столько на эксперименты? — бестактно поинтересовалась я и вдруг вспомнила, что в прошлый раз миз Вергиди говорила о заказе одного только гематита. — Постойте-ка. Вы…

— А вот это, — с нажимом произнес Фасулаки, даже не дослушав вопрос, — как раз военная тайна. Я не скажу вам ни слова без одобрения соответствующих чинов.

Я сердито сощурилась. Запястья обдало жаром, и каменные оковы рассыпались в прах.

Фасулаки мог ничего и не говорить. Я уже и так догадалась, что эльфотир он делал сам — вероятно, как раз из гематита, столь близкого по структуре.

Другой вопрос, что миз Вергиди явно была в курсе. А мне — соавтору исследовательской работы, на минуточку! — об этом знать не полагалось?!

— Миз Доро… — настороженно произнес Фасулаки, глядя куда-то вниз.

— Да? — отозвалась я с любезной улыбкой.

Комок неуправляемого гнева жегся где-то за грудиной, вытягивая нити пламени к рукам и голове. Я наконец-то согрелась — и даже ощущала себя вовсе не такой опустошенной, как мгновение назад.

— А ну в зал накопителей, бегом!

Я оскорбленно вскинулась, но фамильярный тон позволил себе вовсе не Фасулаки — тот просто застыл, вцепившись в очередной браслет. Зато профессор Биант схватил меня за шкирку, не дожидаясь, пока до меня дойдет сказанное, и поволок к темной громаде зала. Я взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, и непристойно громко ахнула.

Ладони были объяты огнём. Он танцевал на кончиках пальцев, повторял линию жизни и карабкался к запястьям, ластясь к коже, будто сытый кот. За мной тянулся целый сонм теней, причудливо изгибающихся в такт языкам пламени, — а вот Фасулаки и миз Вергиди быстро исчезли в темноте.

Профессор Биант затащил меня в зал накопителей, оставив дверь открытой, и буквально швырнул на скамью перед постаментом. Лицо у него было страшное — кажется, по-настоящему я испугалась только в тот момент, когда впервые за вечер посмотрела ему в глаза. И тогда же сообразила, что от меня требуется.

Накопитель был ледяным, как обычно. Но сегодня он отогревался — нехотя, постепенно, под страдальческий скрип труб и шумное дыхание печей. Зал накалился — и в то же мгновение, когда я с азартом подумала, не удастся ли сейчас расплавить трубы, огонь на моих руках выпустил две струйки черного дыма — и угас.

На накопителе остались четкие отпечатки ладоней.

А у меня, кажется, намечались проблемы с тем, чтобы найти нам с Хемайон сопровождающего для посещения ярмарки…

Признаться, я ожидала даже не выволочки, а сразу чего похуже. Эджин, конечно, университет, а не школа, но неужели здесь не найдётся жуткого темного подвала с крысами, где можно запереть нерадивого студента — разумеется, с сугубо благой целью вразумления?..

Но профессор Биант даже не смотрел в мою сторону. Он стоял, отвернувшись к печам, и дышал так тяжело, будто не волок меня за шкирку, а трепетно нёс на руках.

Я предусмотрительно молчала, не рискуя привлекать к себе внимание, и тем и спаслась: Фасулаки наконец опомнился, добежал до зала накопителей и резко остановился на пороге, упёршись ладонями в дверной косяк. Профессор Биант немедленно повернул голову на шум, и ожидаемая выволочка досталась не мне, а Димитрису.

— О чем вы только думали? — ледяным тоном поинтересовался профессор Биант, не позволив старшекурснику и слово вставить. — Индивидуальные занятия с вольнослушательницей начального курса, в первую же неделю занятий, без страховки и присмотра преподавателей?! Вы ведь и сами не так давно были первокурсником и прекрасно представляете, что такое неуправляемый «маятник» на взлёте!

Любая воспитанница «Серебряного колокольчика» уже стояла бы, потупившись, и помалкивала. Просто потому, что уж лучше с полчаса послушать, какое же невыразимое (кроме как словесно) разочарование испытал преподаватель по поводу твоего поведения, нежели всю ночь мёрзнуть в сыром подвале — и не в самой приятной компании.

Крысы нас не боялись. Они воспринимали воспитанниц как этакие декорации к привычной обстановке. Конечно, визжащая скульптура — это весьма занятно, но необходимости добыть пропитание не отменяет… а в крайнем случае, если кладовые слишком долго пустуют, и декорацию можно попробовать на зуб.

Фасулаки посмотрел на профессора Бианта, как крыса на ученицу, и небрежно оттолкнулся от дверного косяка.

— Один из аспектов нашей с Аэллой исследовательской работы как раз подразумевает поглощение пиковых магических выбросов, — спокойно отозвался старшекурсник. — А они возможны либо у тех, кто ещё не полностью контролирует дар, либо у тех, кто оказался в ситуации, угрожающей жизни или здоровью. Я бы предпочел работать с первым вариантом, поскольку второй едва ли получит одобрение у широких масс.