— Кто ранен? Где? — спросил я, обводя взглядом кузов.

Сразу определить раненых не было возможности — в крови, казалось, были все. И те трое, что сидели на лавках, держась кто за руку, кто за ногу, и те, что сидели на полу, копошась над чем-то большим.

Кем-то большим…

Кем-то большим, кто явно был не в состоянии стоять или даже сидеть.

— В сторону! — заорал я, расталкивая студентов, нависших над Драйзом. — Да уйдите вы! Лучше придумайте, как обеспечить свет! Здоровяк, ты как? Куда тебя?

— Хер… знает… — слабо и с паузами ответил лежащий на спину Драйз. — Два… раза…

Он очень слабо и прерывисто, но при этом часто, дышал, словно воздух был ему противен на вкус и каждый новый вдох приходилось выплевывать назад как можно быстрее. Будто бы он дышал просто потому, что без этого совершенно точно умрет, а, будь его воля — не дышал бы.

— Ну вот нахрена ты такой большой, а?! — прошипел я, непослушными пальцами открывая аптечку. — Был бы поменьше, одной бы обошелся, а то и вообще!..

— Серж, там… — кто-то тронул меня за плечо.

— Куда ранены?! — даже не обернулся я.

— П… Плечо и нога. — испуганно ответили мне.

— Пусть пока зажмут и ждут! — я дернул плечом, скидывая руку. — Или лучше сами перебинтуйтесь! Кусок бинта сложить как можно плотнее, наложить на рану, сверху туго перебинтовать! Сами справитесь!

— Я знаю! Я умею! — ответили за спиной.

— Вот и отлично, держи!

Я не глядя швырнул через плечо несколько упаковок бинта, разом ополовинив ее запас, и вернулся к осмотру Драйза.

Голос разума внутри пытался воззвать ко мне и напомнить, что в первую очередь, как бы цинично и банально это ни звучало, надо заниматься легко ранеными, потому что тяжело раненые еще не факт, что выживут, а за то время, что ими занимаются, легко раненые и сами станут тяжелыми, но я его глушил, как мог. После того, как Драйз фактически спас мне жизнь на парковке я просто не мог оставить его умирать. А если раны студентов действительно несерьезные, то ими может заняться вообще кто угодно.

В аптечке нашлись изогнутые тупоносые ножницы, упакованные в желтую пленку. Проведя руками по необъятной туше Драйза я нашел несколько мест, где пальцы вляпались в липкую кровь, и принялся резать одежду в этих местах. Спустя минуту я уже нашел ранения — два, как он и сказал. Одно — в ногу, в районе бедра, или даже скорее ягодицы, почти детское, несерьезное. Бедренная артерия не задета, крови почти нет, выходного отверстия тоже — скорее всего, пуля прилично потеряла скорости в толстенном слое сала Драйза и застряла в мясе, и опасности не представляет. По крайней мере, в данный момент. В будущем, конечно, пулю в идеале извлечь, рану зашить, и провести прочие операции, но сейчас этим можно пренебречь. Потому что есть еще одно попадание.

И оно намного хуже. Пуля попала в грудь, и, судя по выступающей из раны кровавой пене — пробила легкое. А это — однозначная смерть.

Причем не простая смерть, а долгая и мучительная. Человек просто задыхается, будто тонет в океане воздуха, и не может удержать его в себе — воздух просто проходит насквозь, не задерживаясь, не насыщая кровь кислородом и не позволяя жить. Он есть, но его как бы нет.

Вот поэтому Драйз и дышит такими судорожными рывками, что работает у него только одно легкое и организму кажется, что объем вдыхаемого воздуха резко уполовинился, и он пытается наверстать его частотой вдохов.

Наверное, все отразилось у меня на лице, потому что Драйз неловко и слабо усмехнулся:

— Что… Плохи… Дела… Да?..

Между словами он делал паузы для нового вдоха, и с каждым новым выдохом пена вокруг раны пузырилась все сильнее. Хотелось накрыть ее, прижать хотя бы ладонью, но я прекрасно понимал, что этим сделаю только хуже, вызвав новый приступ боли, и ничем при этом не помогу. Я видел много таких ран, сделанных стрелами, и там все было не так плохо — древко худо-бедно затыкало раневой канал… Но что делать с крошечной пулей, которая сейчас сидит где-то там в теле и ничего не затыкает, позволяя воздуху свободно свистеть туда-сюда при каждом вдохе?

— Бинт кончился! — снова дернул меня кто-то за плечо. — Там… Ой.

И это "ой" упавшим голосом заставило меня обернуться.

Это оказался повелитель пластика Уайт, который во все глаза смотрел на раненого коменданта, держа в руках пустые упаковки от бинтов. И несмотря на его "ой", глаза парня изучали Драйза цепко и внимательно.

— В грудь, да? — тихо спросил Уайт, переведя взгляд на меня. — Пневмоторакс, да?

— Что? — не понял я.

— Легкое пробито? — тут же перефразировал Уайт.

Я кивнул.

Уайт швырнул на пол упаковки от бинтов и вырвал у меня из рук аптечку:

— Дай сюда!

— Охренел? — моментально отреагировал я.

— Ты явно не знаешь, что делать, а я знаю! Дай сюда!

В его движениях и голосе появилось столько силы и уверенности, что я не стал продолжать сопротивление — разжал пальцы и послушно выпустил ящичек из рук. Судя по его уверенному поведению, он откуда-то знает, что делать и как действовать. Судя по тому, что с бинтами ко мне подошел именно он, — а значит, бинтовал раненых именно он, — так оно и есть.

Уайт встал на колени возле Драйза и положил аптечку рядом. Вытащил какой-то пузырек, плеснул им на руки, раздалось тихое шипение. Уайт помахал в воздухе руками, потом извлек из аптечки пару тонких голубых перчаток, натянул их на руки и снова помыл руки из пузырька.

Все это он делал покачиваясь от постоянно попадающихся под колеса кочек. Аптечка тоже скакала и елозила по полу, так что я, не найдя себе лучшего применения, подполз и схватил ее, чтобы держать ее на месте и не позволять прыгать. Хотя так буду полезным.

Из того же пузырька Уайт полил прямо на рану, или даже вернее будет сказать капнул. Убрал его в аптечку, достал вместо него красный маленький квадратик, надорвал, вытащил сложенную в восемь раз белую салфетку, и протер ею рану от крови.

Следом настала очередь еще одного квадратика из синего набора, который превратился в обычную матовую пластиковую пленку размером с ладонь. Уайт расправил ее и наложил сверху на рану, успев сделать это раньше, чем снова выступила кровь. Я ожидал, что сейчас он применит что-то из своих сил, но этого не произошло. Вместо этого Уайт прихватил края пленки белым матерчатым узким пластырем, плотно фиксируя ее на ране, достал из аптечки новый синий пакетик — длинны и узкий, и из него что-то похожее на маркер с ярко-красной крышечкой.

Зачем-то приложив маркер к груди Драйза и внимательно на него посмотрев, Уайт потер точку, в которой оказался колпачок, остро пахнущей салфеткой, и внимательно посмотрел на меня:

— Сейчас бы чтобы не трясло…

Я развел руками, показывая, что от меня это не зависит.