Она помолчала.

— Мы должны постараться понять причины, Билл. Иначе нам не добраться до него, прежде чем он снова убьет кого-нибудь.

Тут и без судебного психиатра было все понятно. Обе жертвы были студентами. Это связь. Других столь же очевидных связей для отработки пока не имелось.

В администрации университета ему сообщили, что Мартин Хендерсон тоже подолгу просиживал в компьютерном классе.

Билл шел по набережной, позволяя шуму реки вплетаться в свои мысли. Потом он вернулся к машине и поехал в отделение.

Дженис его ждала. Что-то случилось. Рейд на магазин местного порнодельца принес неожиданные результаты. Просматривая, как обычно, изъятые видеокассеты и отмечая виденные где-либо лица, бригада наткнулась на кадр с Джеми Фентоном. Он был привязан за руки и за ноги к спинкам кровати, и его запястья удерживал голубой плетеный шнур с кистями на концах.

На заднем плане висели знакомые цветистые шторы.

Не успел Джонатан захлопнуть входную дверь, как зазвенел мобильный. Звонил Марк:

— Хочешь прошвырнуться сегодня вечером?

— Не могу. У меня свидание.

— С кем? — не поверил Марк.

— Извини, мне нужно идти, я опаздываю. — Джонатан нажал красную кнопку, представляя себе рожу Марка, и засмеялся про себя.

По пути к автобусной остановке он наткнулся на Сьюзен Уитли.

— Привет, — сказала она с таким видом, будто была не прочь остановиться и поболтать, но он прошел мимо. В другой день он был бы вне себя от радости, что она заметила его, но не сегодня. Сегодня Сьюзен Уитли ему была не нужна.

От выпитой перед выходом водки у него было чувство, что ему вообще никто не нужен. Все шло отлично. Родители вернутся только завтра вечером. Мораг осталась за старшую, но она была слишком поглощена своим новым бойфрендом.

Джонатан сел в автобус, жалея, что не покурил по дороге. Интересно, курит ли Саймон. Он никогда не упоминал об этом. Он даже не знает, сколько Саймону лет. Но он не старый, это точно.

Они переписывались уже несколько недель. Джонатан рассказал новому другу обо всем, что в своей жизни передумал и перечувствовал. Он, конечно, отчасти привирал. В письмах легко рассуждать по-взрослому. Легко говорить, что ты сделал то и это, высмеивать вещи, которые тебя пугают или тревожат. Саймон всегда понимал. Не то что его семья.

Задумавшись, он едва не проехал остановку. Он вскочил и нажал кнопку. Водитель резко затормозил. Джонатана швырнуло вперед.

— Раньше надо просыпаться, сынок, — крикнул водитель.

Джонатан поглядел по сторонам. Он приехал точно к назначенному часу, но Саймона нигде не было. Его окатила волна разочарования. И тут из-за колонны вышел высокий симпатичный мужчина. Он назвал свое имя. Джонатан улыбнулся и шагнул навстречу.

Когда Джонатан проснулся следующим утром, Эми уже прибыла и пылесосила ковер в холле — снизу доносилось гудение. Она включила радио и очень громко, но фальшиво подпевала.

Джонатан начал вылезать из постели, ожидая, что сейчас, как обычно, ударит в голову похмелье, а потом вспомнил, что вчера он почти не пил. Саймон был не любитель напиваться вдрызг.

Он пошел в душ, думая, что надо позаимствовать у Эми пылесос, когда она закончит, и прибрать у себя в комнате. Он даже откроет окно и впустит сюда немного свежего воздуха.

Он стоял под душем с ощущением, будто острые струйки воды пронизывают его насквозь. Вечер был просто блеск. Впервые в жизни он был уверен, что находится на своем месте, в своей компании и говорит правильные вещи.

Он перекрыл горячий водопад и досуха вытерся полотенцем. Когда мамочка и папочка вернутся, они увидят, что сынок подстригает газон. Пусть гонят тогда пять фунтов. И придет мейл от Саймона. При этой мысли Джонатан выпятил грудь колесом. Саймон — это клево.

Когда час спустя у дома заурчала машина, Джонатан уже принялся за газон. Его старания не пропали даром. Надо было видеть физиономию отца, когда шофер открыл дверцу.

— Ну и ну! Что это на тебя нашло?

— Мама говорила, что траву нужно скосить, вот я и…

— Твоя мать только и твердит о том, что трава опять отросла, но раньше тебя это не волновало.

— Эдвард! Не мешай Джонатану.

— Да, мам! Я убрал свою комнату. Я взял у Эми пылесос.

— Боже мой! Вот теперь уикенд точно удался, — сказал Эдвард.

— Значит, вам там понравилось?

— Очень. Твоя сестра дома? — Эдвард огляделся, как будто Мораг могла неожиданно выпрыгнуть из кустов.

— Они с Энтони пошли гулять, — ответил Джонатан, решив про себя, что с Мораг теперь причитается, поскольку он не стал уточнять, что она ушла «гулять» сразу после их отъезда и с тех пор не возвращалась.

Отец недовольно заворчал и пошел в дом, а мать сунула ему десять фунтов за труды.

— Надеюсь, ты хорошо провел выходные, Джонатан, — сказала она, и он подумал, уж не собирается ли она выяснять, чем он занимался. Впрочем, пусть выясняет. Легенда была у него наготове.

После ужина Джонатан отправился к себе в берлогу. Ему надоело слушать бесконечные россказни отца. Сэр Джеймс сказал это, сэр Джеймс сказал то. Подумаешь, важность.

Он лежал, растянувшись на травяном склоне, курил и смотрел, как дымок от сигареты поднимается вверх и исчезает в густой листве. И вспоминал, как все было.

Они проговорили несколько часов. Удивительно, но у них нашлось о чем поговорить, и это после всех писем. Хотя Саймон оказался старше, чем он ожидал, это не имело значения. С ним было весело. Пока обсуждали школу, девчонок, его родню, все время ржали. От общения с Саймоном его злость на весь мир куда-то пропадала.

Они обошли три клуба. Казалось, что Саймон знаком со всеми. Некоторые подходили и ненадолго подсаживались к ним за столик.

В квартире Саймона он поначалу чувствовал себя скованно. Саймон сразу спросил, не хочет ли Джонатан домой, и предложил вызвать такси. Но он не хотел домой.

Джонатан затушил окурок. Он приподнялся, расстегнул молнию на джинсах, спустил их заодно с трусами. Член упруго подскочил вверх. Он перекатился на живот и прижался к земле. От давления член стал тверже и толще. Джонатан ритмично задвигался вверх и вниз, тяжело дыша в такт движениям. Он представлял себе, что он с Шоной Ситон. Она кричит, умоляя: «сильнее, быстрее и глубже». А теперь ладонь Саймона с белесыми волосами на тыльной стороне, задев его колено, скользит вверх по бедру и сжимает ему мошонку. Он зарылся лицом в опавшие листья и сосал твердые соски Шоны, пока Саймон сосал упругий стержень его члена. В конце последовало несколько взрывов подряд. Земля погасила его протяжный стон, а его ноздри наполнились запахом прелой листвы, пота и спермы.