– Тарас и Лёха, – растерянно пробасил тот. – А что, проблемы?

– Кто еще к машине подходил, скажи, – поинтересовался, лениво растягивая слова.

Пауза, во время которой они успели свернуть на трассу.

– Да никто, Иваныч… Варвара Степанна что-то из салона забирала утром. Все.

– Варвара, говоришь? Степанна? – тихо уточнил Фадеев и мрачно ухмыльнулся.

– Да, а что, что-то случилось?

Глеб смотрел на дорогу:

– Ничего. Все нормально. Мы выехали, сейчас будем. Предупреди Иваныча.

* * *

Они подъехали к дому. Толмачев неторопливо выбирался из машины. Варвара бросилась к матери помогать, но та быстро от нее избавилась: Толмачев демонстративно отказывался выполнять роль послушного больного.

– Гриша, угомонись ты уже! – воскликнула, когда будущий супруг направился к начальнику охраны – руку пожимать.

Варвара замерла у крыльца. За спиной встал Фадеев, скрестил руки на груди. Поинтересовался лениво:

– Как день прошел, Олимпиада Сигизмундовна, – он, щурясь на заходящее солнце, смотрел лукаво, с наслаждением наблюдая, как напряглась спина девушки при его приближении, опасливо распрямились плечи.

– У вас, как я погляжу, прогрессирующая амнезия? – она не обернулась, сунула руки в карманы. – Я ведь, кажется, просила называть меня моим именем.

Фадеев протянул руку: перед носом девушки качнулась на серебряной цепочке черная флешка. Глеб склонился к уху, прошептал:

– Надеюсь, тебе хватило соображалки сохранить подборку?

Варвара медленно повернулась, взгляд зацепился за его кривую усмешку, пронзительную сталь глаз.

– А если нет?

Фадеев мечтательно прищурился, посмотрел снова мимо нее.

– Видите ли, Варвара Степановна, мне была очень дорога каждая песня из той подборки. Если вы не сохранили ее, и я ее утратил, то придется восстанавливать, – он раскрыл девичью ладонь и, вложив в нее флешку, закрыл, для верности сжав тонкие пальцы Варвары.

Варвара настороженно оглянулась на мать, но та уже исчезла в дома:

– Там больше десяти гигов было.

– Да, придется постараться, Мата Хари вы моя доморощенная, – Фадеев криво усмехнулся, сунул руки в карманы джинсов и покачивался с носка на пятку. – Сама не справитесь, придется, под моим чутким руководством, – он вздохнул. – Не хочется, конечно, исполнять обещание и переезжать к вам в комнату, но, кажется, вы все-таки не оставили мне выбора.

Варвара поджала губы, засопела раздраженно:

– Размечтался, извращенец. Сейчас принесу! – резко остановилась на ступеньках. – Как ты вообще догадался, что это я?!

Она порывисто развернулась и рванула к дому. Фадеев захохотал в голос, крикнул вдогонку:

– У меня хорошие связи!

* * *

Постояв несколько минут, связался с Пашей Панченко:

– Что, Паш, как успехи?

– Две трети готово. Но это две трети, которые быстрые.

– Понял, – Фадеев кивнул, облокотился на перила. – Финальную вычитку кода когда назначаешь?

– На послезавтра планирую. Утро.

Глеб прищурился, посмотрел на окна второго этажа:

– То есть сдача-приемка послезавтра, – прикинул по срокам. – Ну, если впритык.

Панченко мрачно вздохнул:

– Гонишь ты коней, Глебыч…

– Я задницы наши прикрыть пытаюсь и контракт выполнить, – он зло сглотнул.

Он легко представил, как программист за много километров от него уперся взглядом в расшифровку кода, закладывая мысленно все форс-мажоры, накладки, допущенные в спешке ошибки.

– Не молчи, Паш. Говори, как есть.

– Завтра ты мне нужен здесь, хочу, чтобы перед сборкой кода ты все просмотрел свежим взглядом.

Глеб кивнул. К нему подошел начальник охраны, Анатолий Иванович, оперся на перила с другой стороны. Глеб кивнул ему, проговорил:

– Сам об этом же подумал.

– Тогда завтра в восемь у меня.

Фадеев нажал отбой, расправил плечи.

– Иваныч, я всех парней поднял, – Анатолий подошел ближе. – Поставил временные посты на съезде с трассы. Мониторят все машины Барановского. Сколько дней нам так держаться, скажи хоть примерно?

Глеб оправил ремень, сунул руки за пояс, нахмурился.

– Двое суток точно. А там не знаю, Иваныч, ничего обещать не могу. Жду от Панченко конкретики.

Начальник охраны невесело присвистнул.

– Понял. Пойду тогда график дежурств пересмотрю. И Васильева с Алычовым из отпуска вызову, чтобы водителей немного разгрузить.

Фадеев кивнул.

– Держи в курсе, – молодой мужчина легко хлопнул охранника по плечу, взбежал на крыльцо.

И уже через пару минут, нырнул в гостевой кабинет, бросил ключи на стол.

Рухнул в кресло и тяжело вытянул ноги, прикрыл глаза.

Итак, писем с угрозами больше не было. Скорее всего, они были связаны с покушением на Толмачева и это – часть игры. Да и само покушение на Григ-Грига, очевидно, не самоцель, а элемент сложной схемы. Чтобы что?

Вывести шефа из игры, но кратковременно, без особого рвения со стороны полиции. И чтобы заставить охрану Толмачева «возбудиться».

Тот, кто все это организовал, сейчас наблюдает, как Анатолий выводит всех людей и расставляет посты.

Фадеев готов был поспорить, что сегодня ночью и завтра рано утром будет парочка ложных тревог. Потом наступит затишье.

Именно при таком сценарии бдительность сотрудников спецподразделений притупляется. Вывести на максимум и удерживать на нем сутки: сам Фадеев не раз использовал такую тактику игры на нервах.

Потому что после нее охрана становится ручной. Не то что мелкие детали, она танк не заметит и пропустит на территорию.

И ему, Фадееву, нужны эти сутки, чтобы завершить начатое.

Чтобы выяснить, кто за этим стоит.

Потому что чем больше он об этом думал, тем больше понимал, что это все – не почерк Барановского. Им либо кто-то руководит, при чем очень жестко. Либо это вообще не он.

Но тогда кто?

На втором этаже хлопнула дверь одной из спален, послышались торопливые шаги. Глеб приоткрыл глаза, насторожился в ожидании.

Темная футболка, растрепанные косы под черной банданой мелькнули в дверях.

– Варя, я здесь! – остановил он мчавшийся на крыльцо тайфун.

Шелест половиков, грохот сбитой вазы.

– Да чтоб тебя! – тихая, почти интеллигентная ругань.

Варвара заглянула в кабинет.