— Да, — Мэнди опустила глаза. — Мне кажется, я понимаю, о чем ты говоришь.

— Знаешь, — вдруг рассмеялась Анна, — иногда мне жаль, что я неверующая.

— Ты что, шутишь?

— Нет. Я вижу, как счастливы те женщины, которые верят в Бога. А я…

— Да, но…

Подруги переглянулись и неожиданно рассмеялись.

— Еще по бокальчику, Мэнд?

— Да.. , наливай!

Мэнди проснулась с жуткой головной болью. Телефонный звонок, казалось, трезвонил прямо у нее в мозгу. Она нащупала трубку и поднесла ее к уху.

— Да?

Мужской голос что-то бойко говорил, а Мэнди тщетно пыталась сесть. Нет, ничего не выходит, Мэнди снова откинулась на подушку. Черт! Она чувствовала себя полной раз-валиной.

— Что?

Голос замер на миг, а потом терпеливо повторил последнюю фразу:

— В одиннадцать. Это подходит?

— Сегодня в одиннадцать?

— Миссис Эванс? — неуверенно осведомился голос. — Я говорю с миссис Эванс?

— Да, я буду, А где это? Стэплтон…

— Хорошо, Я буду у вас в одиннадцать. — И Мэнди бросила трубку на рычаг.

Некоторое время она лежала неподвижно с закрытыми глазами, боясь пошевелиться, Казалось, черепная коробка расколется от боли.

— Господи!

Мэнди даже не помнила, как вернулась вчера домой от Анны. Шла ли она пешком или ехала на такси? Теперь она была полутрупом. Одному Богу известно, как Анна будет руководить журналом после такой ночи!

И вдруг ее как громом поразило. Одиннадцать! Она договорилась о собеседовании на одиннадцать часов!

Мэнди открыла глаза и посмотрела на будильник. Половина десятою. Слава Богу! Хорошо еще, что так…

Растирая ноющие виски, она медленно села, прислонившись затылком к стене. Пульсация в мозгу медленно стихала.

— О Боже!

Душ… И крепкий кофе, И может быть, вымыть голову,

Мэнди поморщилась. «Стюарт»? «Хэнсон»? Черт! Она не могла вспомнить, откуда ей звонили.

«Стюарт», скорее всего «Стюарт». А вдруг нет?

Мэнди застонала и с невероятным усилием спустила ноги с кровати. Случится чудо, если ей удастся просто разборчиво говорить. Но отступать было поздно.

— Глупая корова.

Придется пойти туда пешком, нельзя же вести машину в таком состоянии,

Мэнди попыталась встать, но голова у нее не держалась на плечах. Хватаясь рукой за стену, она сделала еще одну попытку.

— Вам остается только молиться, миссис Эванс, Хорошо, если вы просто будете в силах добраться туда.

Сквозь темные очки Анна окинула взглядом просторный офис и прищурилась. Через стеклянную стену она увидела, что к ней направляется тот, кого она называла своим худшим ночным кошмаром.

— Черт!

Она начала нервно наводить порядок на своем столе, но на столе у нее и так все было в порядке в отличие от головы. И почему Сэмюэлсон выбрал именно это утро, чтобы нанести ей визит?

Анна поднялась, сняла очки и устало улыбнулась, когда грузный мужчина толкнул дверь и вошел в ее кабинет. Он никогда не стучал, не здоровался и вообще был дурно воспитан.

— Что, черт побери, вы себе позволяете. — начал он, нависая над столом Анны,

— Простите? — удивилась Анна, прокручивая в голове сотни возможных причин его появления у себя.

— Я говорю о том, что вы врываетесь в кабинет другого редактора и устраиваете там бардак! Лаетесь, как две базарные бабы!

— Выбирайте выражения! — оскорбилась Анна.

— Мне плевать, что вы там себе думаете, но мне не нужны служащие, которые ведут себя как последние идиоты и делают из меня тем самым посмешище!

— Ничего подобного. , . — начала Анна, но Сэмюэлсон перебил ее. Его глаза налились кровью.

— Слушайте меня, черт побери! Это мой журнал, понятно? А не ваш. И вы будете играть по моим правилам или не будете вообще. Ясно?

— Вполне.

— Хорошо. А теперь садитесь и пишите письмо с извинениями. Копия должна быть у меня на столе самое позднее завтра утром. Это тоже ясно?

Анна не нашлась, что ответить. Извиняться? Перед этой сукой Барбарой?

— Она украла нашего лучшего автора, — тихо вымолвила она.

— Даже если бы она украла у вас деньги или любовника, я требую, чтобы вы извинились. И сегодня же.

А что, если отказаться? Впрочем, ответ известен.

Сэмюэлсон вышел, и Анна устало опустилась на стул. Во время их разговора дверь оставалась открытой, и теперь все в офисе были в курсе дела. Но ее это почему-то не волновало.

Она думала о письме, которое ей предстояло написать. Но не о том, где принесет извинения стерве Барбаре, а о том, в котором сообщит этой старой заднице Сэмюэлсону, куда он может засунуть свою работу.

Однако осуществить этот замысел было не так-то просто, Анна понимала, что такого хорошего места, как здесь, ей нигде не найти. По крайней мере в ближайшее время. Уволиться сейчас означало выбросить пятнадцать месяцев напряженной работы, что было нелегко. Правильнее забыть о своей гордости и смириться — Сэмюэлсон рассчитывает именно на ее разум. И хотя гордость, конечно, задета, легче жить так, чем еще раз общаться с этим тупым мерзавцем.

Кроме того, момент для принятия такого сложного решения был неподходящим — у Анны раскалывалась голова. Она поморщилась от боли, подошла к двери и, высунувшись, попросила свою секретаршу:

— Рейчел, принеси мне кофе, пожалуйста. Черный, потом соедини меня с Барбарой Стэннард. Думаю, нам есть о чем поговорить.

Когда-то, в далеком прошлом, Мэнди умела печатать. Не очень хорошо, у нее никогда не получалось делать это всеми пальцами, — но достаточно быстро, чтобы справляться с работой. Теперь она с тем же успехом могла бы запустить в космос спутник. Между тем результат ее попыток появился на экране монитора, а не на листе бумаги.

Я немного разучилась, смущенно улыбнулась Мэнди, глядя на слившиеся и оборванные слова со множеством орфографических ошибок, сказалось неумеренное потребление алкоголя накануне.

Мистер Джонсон, взглянув на экран, рассмеялся.

— Вы уверены, что вот это, например, слово пишется именно так?

Не издевайтесь, — вздохнула Мэнди. — Я и так понимаю, что работы мне не получить.

— Вы уверены?

— Посмотрите на это! — Мэнди кивнула на экран. — Разве так можно писать!

А как же ваше резюме? — вдруг рассмеялся Джонсон.

— Все вранье от начала до конца. Мы составили его с подругой после пары бокалов вина.