– Жидкость, – пояснила Алевтина Алексеевна, – это переваривающая энзима, как наш желудочный сок. Скоро она начнет медленно растворять грызуна, позволяя непентесу высасывать из него нитрогены и фосфор, необходимые для питания растения. Этот процесс продолжается около недели, и первые несколько дней добыча остается живой, пока энзима не растворит ее внутренние органы. Удивительно, что Nepenthes Alevtina способен переваривать даже костяк скелета небольших животных.

Словно поняв, что ее ждет, крыса начала бурно барахтаться, раскачивая лиственный кувшин. Скоро устав, она замерла, лишь изредка скребя бордовый, как густая кровь, лист передними лапками. Было странно, что она не пищит.

– Теперь мы посмотрим на замечательных гусениц, живущих только на нашем острове. – Алевтина Алексеевна пригласила всех следовать за ней.

Туристы двинулись, и Полторанин оглянулся на контур крысы, темнеющий внутри кувшина: он надеялся, что Бутонго ее вытащит.

Тот, однако, уже спустился и положил лестницу на землю. Он улыбнулся отставшему от других Полторанину и, указав на плотоядный кувшин со зверьком внутри, открыл и закрыл рот несколько раз, хватая тонкими фиолетовыми губами терпкий сладковатый воздух джунглей. Полторанин догадался, что он показывал, как непентес будет есть крысу.

Гусеницы жили на покрытых колючками кустах, вокруг которых группа столпилась, пытаясь рассмотреть мохнатые оранжевые длинные тела. Алевтина Алексеевна объясняла что-то научное про их уникальность, но ее мало кто слушал. Почувствовав потерю интереса, она замолчала и предложила пройти внутрь станции вместе с Бутонго, где уже ждали другие группы.

Алевтина Алексеевна задержалась, подождав Полторанина, и, когда он с ней поравнялся, сказала:

– Пойдем, Вадим, я тебе нашу лабораторию покажу. Похвастаюсь.

Лаборатория находилась в последнем куполе, стоящем обособленно от остальных. Внутри было так же светло, как и снаружи, только намного прохладнее. Алевтина Алексеевна пояснила, что материал купола является солнечной батареей, позволяющей накапливать достаточно энергии, чтобы обслуживать помещение. В матовом воздухе под куполом висел равномерный, непрестанный гул кондиционера.

Пространство лаборатории было разбито на отсеки с легкими пластиковыми прозрачными стенками. Внутри отсеков стояли длинные столы с микроскопами, лабораторными весами, пробирками и прочим оборудованием. Некоторые отсеки были пусты, но в большинстве работали люди в светло-синих халатах. Они сосредоточенно глядели в микроскопы на тайны природы.

Алевтина Алексеевна провела Полторанина в один из пустых прозрачных отсеков и принялась хвастаться современным оснащением лаборатории.

– Помнишь нашу школьную? – спрашивала она, поглаживая белый эмалевый автоклав. – Ничего не было: десять пробирок, два штатива и газовая горелка. А казалось – нормально.

Полторанин согласно кивал: ему было все равно. Он думал о маленькой пушистой крысе внутри лиственного кувшина и как непентес будет ее переваривать в течение недели. Он решил, что, может, и хорошо, что дочь не поехала на экскурсию.

– Кстати, Вадим, – засмеялась Алевтина Алексеевна, – ты ведь мне остался должен одну лабораторную, по строению клетки. Помнишь?

Полторанин не помнил. Он улыбнулся и сказал:

– А как же. Точно, точно. Обязательно сдам перед экзаменами.

Ему казалось это смешным, и они оба рассмеялись.

Алевтина Алексеевна погрозила ему пальцем:

– Я тебя, Полторанин, в полугодии не аттестую, если ты мне работу не сдашь. На второй год оставлю.

Они снова засмеялись.

Было хорошо в тихой светлой лаборатории, под серебристым куполом. Мерный рокот кондиционера вселял уверенность в победе человеческого гения над палящим снаружи солнцем.

Полторанину нравилось на станции.

– Вадим, – попросила Алевтина Алексеевна, – давай ты сейчас лабораторную сделаешь. Препараты у нас все под рукой, на пляж все равно рано. Уважь старуху.

Она была совсем не похожа на старуху: загорелая, с распущенными волосами, в коротких шортах, она выглядела моложе, чем много лет назад, в школе. Казалось, ей не больше тридцати пяти. “Очки, – понял Полторанин, – она теперь без очков. Линзы, наверное”.

Он виновато покачал головой:

– Я бы с удовольствием, Алевтина Алексеевна, но ведь не помню ничего. Если б со мной дочка была, она сделала бы. А я и не помню ничего.

– Да что тут помнить? – всплеснула руками Алевтина Алексеевна. – Лабораторная-то простенькая: сравнить хламидомонаду и спирогиру. Дел на десять минут.

Алевтина Алексеевна улыбалась Полторанину, показывая белую полоску зубов. У нее было виноватое, просящее выражение лица. Полторанину стало ее жалко.

– Я бы с удовольствием, – повторил Полторанин. – Времени же нет. Да и не помню я ничего.

– А куда спешить-то? – спросила Алевтина Алексеевна. – Даже если твои на пляж уйдут, что там делать? На солнце сгорать? Самая жара сейчас будет. – Она помолчала и задумчиво добавила, словно говорила сама с собой: – Я ведь, Вадим, скучаю по преподавательской работе. По ночам школа снится. Ты уедешь, а я твою лабораторную на стенку повешу, смотреть на нее буду. Для меня это – возвращение в молодость. Понимаешь?

Полторанин вздохнул. Лежать на пляже под палящим полуденным солнцем ему и самому не хотелось; в лаборатории было прохладно и уютно. Он представил свой рассказ дочке, как неожиданно побывал школьником, и подумал, что это может их снова объединить.

– Хорошо, – сказал Полторанин. – А что делать-то? Я ж не помню ничего.

Алевтина Алексеевна засуетилась и начала вынимать из холодильника заполненные чем-то мутным пробирки и в определенном порядке располагать их рядом с черным хромированным микроскопом. Она достала из полевой сумки большую тетрадку и положила на стол.

– Садись, пиши, – говорила она звонким счастливым голосом. – Дел-то на десять минут. Работа-то простенькая, совсем ничего. Главное – понять задание и продумать методику выполнения.

Полторанин сел и приготовился записывать под диктовку.

– Подожди, – попросила Алевтина Алексеевна, – халат-то забыли. Нужно халат.

Она достала из белого шкафа в углу сложенный в аккуратный светло-синий прямоугольник халат; тот оказался из скользкого прохладного материала и понравился Полторанину: он придавал уверенность. Полторанин пожалел, что в лаборатории нет зеркала и он не может себя видеть: он надеялся, что выглядит как настоящий ученый-экспериментатор. Полторанин посмотрел на одетых в такие же халаты людей, работающих в других отсеках, и остался доволен.

– Теперь пиши, – начала диктовать Алевтина Алексеевна, – сперва заголовок, посередине:

ЛАБОРАТОРНАЯ РАБОТА

– Отступи, – сказала она, – и с новой строки:

Тема: Строение клетки водорослей.