За несколько дней до Рождества – 20 декабря 1943 года – собравшиеся в ставке генералы получили возможность услышать доклад Деница Гитлеру: «Если будет хотя бы минимальная вероятность успеха, следующий арктический конвой союзников на пути в СССР будет атакован линкором „Шарнхорст“ и сопровождающими его эсминцами».

В канун Рождества 1943 года корабельное радио «Шарнхорста» передало приказ всем занять места на квартердеке.

Люди напряженно ждали. Все понимали: это означает выход в море на операцию. В полдень была объявлена шестичасовая готовность, потом – двухчасовая. Теперь корабль стоял под парами, в любой момент мог прозвучать приказ поднять якорь. Никогда раньше команде не приходилось действовать так быстро.

– Капитан поручил мне передать вам, – сказал старший помощник, – что сегодня вечером мы выходим в море для атаки на конвой противника. Согласно полученным данным, тяжело груженный конвой в настоящее время находится на пути в Мурманск. Мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы он не дошел до порта назначения. Тогда мы поможем нашим товарищам, воюющим на Восточном фронте, которые ведут сражение, способное переломить ход войны.

Несколько позже, когда корабль уже направлялся к выходу из фьорда, были получены подробные инструкции Деница: «Действуйте по обстановке. Желательно довести бой до конца. Следует максимально использовать превосходящую огневую мощь „Шарнхорста“ в комбинации со смелыми атаками эсминцев. При необходимости выйти из боя решение принадлежит только вам. Это важно сделать при встрече с превосходящими силами противника. Проинформируйте команду…»

Матросы с эсминцев называли своего старого коммодора Ахмед Бей. Речь идет о контр-адмирале Бее, который возглавил операцию, потому что командующий 1-й боевой группой адмирал Кумметц вместе со своим начальником штаба после повреждения «Тирпица» находился в отпуске. Против их отъезда никто не возражал, потому что поступление приказа о выходе в море на боевую операцию в разгар полярной ночи представлялось невероятным. Поэтому сложнейшую операцию возглавил офицер, прежде не командовавший линкором, хотя был опытным командиром эсминца.

Вначале все шло нормально. Конвой JW-55В, несмотря на плохую видимость, снег и темноту, был обнаружен без особого труда. Самолеты-разведчики засекли его своими радарами, и теперь на пути вероятного прохождения его ждали подводные лодки. Пропустив конвой, они тут же всплывали и докладывали о его прохождении. По этим сообщениям удалось наметить примерный курс будущей цели, и теперь «Шарнхорст» и пять эсминцев сопровождения на полном ходу шли к предполагаемому месту контакта.

На второй день рано утром контр-адмирал Бей приказал эсминцам провести разведку на обширной площади в северном направлении. Сначала «Шарнхорст» держался за ними, но вскоре изменил курс и скрылся из виду. Больше эсминцы и линкор не встретились. Лишь однажды около 9 часов утра с эсминцев заметили вспышки выстрелов в том направлении, где предположительно находился линкор. Он вступил в бой?

Главстаршина Гедде, один из немногих оставшихся в живых, позже вспоминал, что было 8.24, когда он заметил в бинокль гигантские столбы воды.

«Это же взрывы! – понял он. – Снаряды выпущены из орудий среднего калибра». Он немедленно доложил по телефону капитану, что слева по борту наблюдает несколько взрывов: предположительно калибр 8 дюймов, расстояние 400–500 ярдов.

В это время из очередного снежного заряда появился осветительный снаряд, заливший ярким светом поверхность моря чуть в стороне от немецкого корабля. Он появился с другой стороны – следовательно, в непосредственной близости находится несколько вражеских кораблей, судя по всему, крейсеров. Причем они первыми заметили «Шарнхорст». Теперь у них есть возможность спокойно навести орудия на противника, который их не видит, ослепленный темнотой и снегопадом.

«Они смогли нас обнаружить только с помощью радаров», – подумал капитан Хинтце и вслух поинтересовался:

– Какие сообщения с радара?

Ответ пришел одновременно со вторым залпом со стороны невидимого противника, один снаряд взорвался рядом с бортом. Немецкий радар наконец-то обнаружил врага. Наводчики спешно приступили к выполнению своих обязанностей, ориентируясь на вспышки вражеских орудий, мелькавшие за снежной пеленой, – другой цели у них не было. Еще несколько секунд, и немцы открыли ответный огонь.

В условиях практически нулевой видимости было ясно, что противник, имеющий возможность с помощью своих совершенных радаров с большой точностью определить расстояние, обладает неоспоримым преимуществом, которое он непременно реализует. Спустя 15 минут немецкий корабль под прикрытием тумана отошел, но до этого произошло одно прямое попадание, полностью выведшее из строя радар на фок-мачте.

– Это должно было случиться, – философски заметил немецкий капитан, – тем более в такую погоду.

– Все равно, Хинтце, – ответил старший помощник, – нам следует сделать еще одну попытку достать конвой. Сейчас мы идем на север, попробуем зайти оттуда. Если повезет, мы сумеем стряхнуть с хвоста крейсера.

– Только на везение и остается надеяться: у нас остался лишь кормовой радар, который ничего не видит впереди.

Часы в штурманской рубке британского линкора «Герцог Йоркский» показывали 3.39. Наступило утро 26 декабря. Флаг-адъютант подошел к дремавшему в кресле адмиралу сэру Брюсу Фрейзеру:

– Сообщение из адмиралтейства, сэр.

Адмирал моментально проснулся и, пробежав глазами послание, вызвал начальника штаба.

– Что ж, я оказался прав, – сказал он. – Из адмиралтейства сообщают, что «Шарнхорст» вчера вечером, очевидно, вышел в море.

Начальник штаба повернулся к карте, на которую было нанесено местонахождение всех британских кораблей в море: судов конвоя, сопровождаемого эсминцами, 10-й эскадры, состоящей из крейсеров «Белфаст», «Шеффилд» и «Норфолк», а также его собственной эскадры, в которую входили 35 000-тонный «Герцог Йоркский», крейсер «Ямайка» и четыре эсминца. Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию.

– Если «Шарнхорст» немедленно атакует, а затем быстро отойдет, мы не успеем подойти вовремя, сэр.

– Совершенно верно. Нам необходимо на максимальной скорости идти на восток, чтобы отрезать ему путь к отступлению.

– Если крейсера вынудят его вступить в бой и тем самым задержат, вероятно, мы сможем это сделать.

– Существует еще одна возможность. «Шарнхорст» ищет конвой. Он будет всячески избегать столкновения с нашими крейсерами. Поэтому 10-й эскадре следует остаться между линкором и конвоем, чтобы держать немцев на расстоянии. А конвой мы повернем севернее, чтобы заставить «Шарнхорст» уйти дальше от берега.

– Но тогда нам придется нарушить радиомолчание, сэр.

– Да. И немцы будут знать, что мы на подходе. Но это меньшее из двух зол, придется пойти на риск. Я надеюсь, что, когда крейсера обнаружат «Шарнхорст», они, используя радары, будут иметь полную картину всех его перемещений.