Рука Джозефа соскользнула вниз, и он отвернулся.

— Андреа заслуживает счастья. Здесь или в Майами.

— Что станет с твоей компанией, если я уеду?

Джозеф смотрел в окно.

— Я больше не могу работать в полную силу. И к тому же намереваюсь провести остаток своих дней рядом с твоей матерью. Если ты не хочешь возглавить компанию, мы ее продадим. У нас не будет недостатка в покупателях. Один из них уже звонил. Они знают, что мои дела идут не так хорошо.

— Компания может быть поглощена другой, более крупной компанией, и тысячи людей потеряют свою работу.

— Да, но яхты все равно будут продолжать строить. Конечно, при этом марка «Динов» попросту растворится в небытие.

Клай почувствовал желчь во рту. Может ли он взять на себя ответственность и позволить распродать то, что с таким трудом создавал его дед? Вернувшись сюда, Клай жаждал только одного — чтобы правда выплыла наружу и виновные понесли наказание. Теперь же он видел, что это будет слишком жестоким ударом для всех. Для Андреа, его матери, Тима и его отца.

Поднявшись, Клай подошел к окну.

Если он останется в Уилмингстоне, то ему придется по-прежнему хранить тайну отца и Элейн. Он никогда не сможет признать своего младшего брата и должен будет лгать Андреа.

— Клай, из-за своей ошибки я потерял самое дорогое, что у меня было в этой жизни.

Клай обернулся к отцу.

— Маму?

— Свою семью, сынок. Твою мать и тебя. Не повтори моей ошибки. У тебя появился второй шанс. И если ты счастлив с Андреа, забирай ее с собой. — Пододвинув к себе ходунки, Джозеф попытался встать. Когда Клай протянул руку, чтобы помочь отцу, тот только отмахнулся от него. С трудом поднявшись, Джозеф подошел к окну, где стоял его сын. — Я не жду, что ты когда-нибудь поймешь меня. Я только надеюсь, что однажды ты все же простишь меня.

Глаза Клая обожгли слезы. Схватив отца за руку, он напряженно посмотрел на него.

— Я уже простил тебя, папа. Уже простил.

Время утекало, словно песок сквозь пальцы. Так мало его осталось для того, чтобы побыть рядом с Клаем. Но Андреа уже решила расстаться с ним, когда закончатся эти выходные. Расстаться самой, не дожидаясь пока он снова бросит ее.

Луна серебряным светом заливала ее белоснежную кровать, и Андреа смотрела на лежащего рядом с ней обнаженного мужчину.

Полчаса назад Клай вернулся к ней домой, и они отчаянно занялись любовью. Прямо на полу, у дверей прихожей.

Клай был так расстроен, так переполнен печалью, что ей хотелось только одного — успокоить и утешить его.

Это уже становилось опасным для ее чувств. Андреа поняла, что ей нужно немедленно отступить. Отступить — пока еще не поздно.

— Как прошел вечер с твоим отцом, Клай? — слова вырвались у нее, прежде чем она подумала, что делает.

Вздохнув, он только крепче обнял Андреа.

— Нормально. Это был хороший вечер.

Странно… Тогда почему же он уехал из города, бросив все, что ему дорого? Почему так долго отсутствовал?

Обернув вокруг себя простыни, Андреа села на кровати.

— Нормально? — недоверчиво переспросила она.

— Мы с отцом поговорили. А после ужина поиграли в карты.

Но даже при скудном свете луны Андреа видела, что Клай лжет. Сердце Андреа охватила глубокая боль, когда она вдруг поняла, как сильно ранила ее его ложь.

На этот раз она зашла слишком далеко. Она снова влюбилась в Клайтона Дина.

Но как? Как она может любить человека, который обманывает ее? И всегда будет обманывать…

Крепко зажмурив от обиды глаза, Андреа отвернулась.

Клай сел на кровати и, взяв Андреа за подбородок, заставил ее снова повернуться к нему.

Стиснув зубы, она решительно подняла на него глаза, борясь со своим телом, которое жаждало ответить на его руку, ласкающую нежную кожу за ее ухом.

— Выходи за меня замуж, Андреа.

Андреа открыла рот и тут же закрыла его, слишком ошеломленная, чтобы что-то сказать.

— Я люблю тебя, я всегда любил только тебя. Я мечтаю прожить с тобой всю свою жизнь…

Клай говорил правду. Андреа видела любовь в его глазах и улыбке. Радость хлынула в ее исстрадавшееся сердце.

И все же она не поверила. Не могла поверить.

Он и прежде объяснялся ей в любви. А потом бросил. Он бросил ее…

— Как ты можешь говорить такое и скрывать от меня правду? — рассерженно воскликнула она.

Клай медленно опустил руку.

— Некоторым вещам лучше оставаться в тайне.

— Но ты оставил меня, и я не знаю почему. И если я этого не узнаю, то всегда буду опасаться, что ты снова бросишь меня.

— Клянусь, больше такое не повторится.

Посмотрев на Клая, Андреа покачала головой.

— Мне не нужны клятвы. Мне нужна правда.

Сжав челюсти, он отвернулся от нее. Клай ничего ей не скажет. Андреа это сразу поняла, когда он наконец посмотрел на нее снова.

— Мне нужно, чтобы ты доверяла мне, — тихо произнес Клай.

— А если я не могу?

— Тогда я заслужу твое доверие. Дай мне шанс доказать, что я никогда больше не причиню тебе боли.

Ее разум кричал, чтобы она не верила его словам. А сердце молило поверить.

— А если ты снова сделаешь мне больно?

Обхватив Андреа за плечи, Клай нежно поцеловал ее в лоб.

— Дай мне шанс, Андреа, — снова попросил он. — Я обещаю — ты никогда не будешь об этом жалеть.

О чем она может еще пожалеть? Она уже отдала ему свое сердце.

Андреа стояла на веранде и смотрела на раскинувшийся перед ней пляж.

Этим утром, когда она проснулась возле него, она почувствовала, что снова влюбилась в Клайтона Дина.

Если бы только не эта его тайна.

Клай просит довериться ему и при этом держит свои секреты при себе. Судя по всему, у него имеются серьезные основания скрывать свою тайну. Но как можно создать семью с человеком, который не рассказывает тебе всего? Ответа на свой вопрос Андреа не знала.

Двери позади нее открылись, и из дома вышел Клай, держа в руках поднос с завтраком.

— Здесь сегодняшняя газета, — сообщил он девушке, заметив, каким взглядом она на него смотрит. — С очередным репортажем о нас.

Андреа зябко поежилась. Она напрочь позабыла о колонке Октавии. Протянув руку, она хотела взять свернутую газету, но Клай быстро поставил поднос на столик в углу, затем, перехватив ее запястье, притянул девушку в свои объятия. Сквозь джинсовую ткань она отчетливо ощутила его возбуждение. Склонив голову, Клай с жадностью поцеловал Андреа и, лишь когда у нее закружилась голова, неохотно оторвался от нее.