коже. Одэзи как-то дала Локано несколько уроков, но дальше азов Смещения он так и не продвинулся, хотя для одурачивания смертных хватало и этого.

– И, все-таки, я не понимаю, – наконец нарушил молчание он, – что вы в этом для себя находите?

– В чем именно?

– Ваши постоянные занятия здесь, – Локано обвел рукой стоящие в зале тренажеры, – Ради чего вы тратите на них столько драгоценного времени? Смертные истязают себя, чтобы развить мускулатуру, сбросить пару лишних килограммов, но вам-то ни того, ни другого не требуется. Ради чего все это?

– Таким образом я даю выход избытку кипящей во мне жизненной энергии, – Жрица подключила к избиению содрогающегося мешка свои ноги. Цепи залязгали с удвоенной силой.

– Неужели вам недостаточно ваших бесчисленных кавалеров?

– О! От них я, напротив, энергией подпитываюсь, – еще одна молниеносная серия ударов.

– Да уж, – хмыкнул Советник. – Я слыхал, что некоторые их них покидали вашу спальню вперед ногами.

– Не стоит слишком уж доверять досужим россказням.

Локано пожал плечами, занявшись рассеянным изучением своих ногтей.

– Также до меня дошли слухи, что два дня назад вы, Виан, ужинали в «Прайме» с Бекташем Руорном.

– И что с того? – та прекратила прыгать и остановилась, прищурившись глядя на покачивающуюся грушу.

– Подобные знакомства не к лицу Верховной Жрице. Не стоит равнять себя со смертными. А Бекташ не просто смертный, он – Отвергнутый, а это во сто крат хуже!

Дэлери чуть качнулась. Прочертив короткую и быструю дугу, ее правая нога обрушила на снаряд столь сокрушительный удар, что шов на груше разошелся по всей длине, разметав в стороны тучи пыли и обрывки ниток. Отойдя от поверженного условного противника, Верховная встала перед бассейном, расставив в стороны руки, чтобы подлетевшим к ней сестрам было удобнее снимать с нее перчатки.

– С кем я общаюсь – мое личное дело.

– Ваша репутация, Виан, может серьезно пострадать от такого легкомысленного поведения.

Служанки, наконец, стянули с Верховной перчатки. Одна из сестер расстегнула ее костюм. Ткань с легким шелестом упала на пол, оставив Дэлери полностью обнаженной.

– Ха! С каких это пор вы так беспокоитесь о моей репутации, Ивар? – она обернулась и через плечо посмотрела на Локано. – Я сомневаюсь, что в этом мире отыщется хоть что-либо, способное сделать ее хуже, чем она уже есть.

Сказав это, Дэлери упруго прыгнула и, описав в воздухе высокую дугу, с глухим всплеском скрылась под водой, на некоторое время избавив себя от вопросов Верховного Советника.

Локано закусил губу. Он испытывал смутное раздражение от того, что, хоть и являлся Верховным, продолжал испытывать перед Дэлери необъяснимую робость, словно нашаливший школяр перед строгой наставницей. Во времена учебы в Интернате подобное чувство испытывали все, но он полагал, что со временем оно притупится и исчезнет, особенно теперь, когда, формально, он стоял в табели о рангах даже выше Верховной Жрицы. Но не тут-то было.

Дэлери, тем временем, наслаждалась плаванием, энергичными гребками прорезая водную гладь. Доплыв до конца бассейна, она нырнула, затем, отфыркиваясь, появилась вновь и, перевернувшись на спину, не спеша поплыла обратно. Мечущаяся по воде рябь искажала контуры ее тела, разрывала его на десятки и сотни трепещущих кусочков, которые скакали вокруг, словно скрывая свою хозяйку от нескромных взглядов и дразня воображение.

Добравшись до поручней, Дэлери ухватилась за них и вопросительно посмотрела на Локано. Он отвернулся и уставился в окно. За его спиной послышался плеск воды, затем шлепанье босых ног по плитам пола и негромкий топот подоспевших с полотенцем сестер.

– Виан, я не думаю, что Бекташ заслуживает вашего сочувствия, – снова заговорил Локано. – Ему вы не поможете, а вот он вполне способен утянуть вас за собой. Он – отработанный материал, оттуда, куда он упал, возврата нет! Вам, Верховная, не следует ставить себя на одну доску с ним.

– Позволю себе с вами не согласиться, господин Верховный Советник. Опыт и профессионализм Бекта бесценны! Я служу Сиарне много дольше вашего и, поверьте, если я считаю, что он еще пригодится, значит, на то у меня имеются веские основания. Такими высококлассными специалистами не разбрасываются.

– О чем вы с ним говорили?

– У нас состоялся сугубо личный разговор, содержание которого вас вряд ли заинтересует.

– И ради этого личного разговора вы отменили все назначенные на вечер встречи? – Локано сокрушенно покачал головой. – Не слишком ли самоуверенно? Ваша взбалмошность уже начинает мешать исполнению непосредственных служебных обязанностей.

– Я служу Сиарне, и только Ей одной меня судить!

– Несомненно. Но, думаю, и Дисциплинарной Комиссии работенка найдется. Конфликт личных интересов и служебных обязанностей как раз по ее части. Пометете годик Дворцовую площадь, как Одэзи в свое время, авось образумитесь.

– Я – Глас Истины Госпожи моей! – слова, произносимые Дэлери, вдруг стали жестче, ощетинившись острыми гранями. – Не вашей Комиссии меня судить! И вы не вправе указывать мне, с кем и когда следует ужинать, а с кем нет! Повторяю, мой круг общения – это мое личное дело!

– Вы зарываетесь, Верховная! – Локано начал закипать. – Я прошу не забывать, кто стоит перед вами, и разговаривать соответственно. От меня теперь не удастся так просто отмахнуться как от назойливого насекомого. Столько лет я покорно внимал тому, что вещали мне вы с Руорном, но пришло время и вам послушать, что скажу я! Я слишком долго смотрел вам в спину, теперь я хочу посмотреть вам в глаза.

Локано развернулся.

Ни один мускул не дрогнул на лице Верховной Жрицы, хотя Советник ощутил короткий приступ дезориентации, когда она рефлекторно попыталась заслониться от него, но быстро взяла себя в руки.

Дэлери стояла, совершенно обнаженная, спокойно опустив руки и ожидая, когда склонившаяся перед ней служанка закончит вытирать ее ноги. Еще одна девушка вытирала ее мокрые волосы. Крепкая и стройная фигура Верховной Жрицы не отличалась юношеской костлявой худобой, но и не выказывала ни малейших признаков излишеств. Не по-женски широкие плечи, высокая упругая грудь, сильные руки и ноги принадлежали зрелой женщине, следящей за собой и прекрасно знающей себе цену. Ее лишенное даже следов макияжа лицо дышало чистой, здоровой женской красотой, не нуждающейся в дополнительных декорациях. Красотой, идущей от непоколебимой уверенности в себе и отменного здоровья.

Дэлери была так прекрасна в своей невозмутимости, что Локано, заглядевшись на нее, на какой-то миг потерял нить собственных рассуждений, что