— Ну, вот сам посуди. Разве наш Кремль и их Вестминстер — не напоминают друг друга? И тот и другой стоят на берегу — Москвы-реки и Темзы. Оба имеют свои куранты — на Спасской башне и на Биг-Бене. На их территории собираются высшие законодательные органы страны — в Большом Кремлевском дворце наш Верховный совет, а британский парламент в Вестминстерском дворце. Главные церковные соборы тоже расположены неподалеку.

— Да, пожалуй, ты права, — согласился Женя.

— Но ведь сходство на этом не кончается. Посмотри на Риджент и Гайд парки, — заметила затем Майя, — разве они не напоминают тебе наш Измайловский парк или Сокольники?

Евгений Михайлович ласково взглянул на жену и улыбнулся.

— А разве Британский музей не похож на наш Музей изобразительных искусств имени Пушкина, — с энтузиазмом продолжала Майя. — А их Национальная галерея на нашу Третьяковку?

Женя согласно кивнул головой и, обняв супругу, сказал.

— Какая же ты у меня умница, Майка! После таких слов Лондон нам, пожалуй, даже станет ближе. Может быть, меньше придется тосковать по дому. По родным и близким.

— Нет, Женечка, — с грустью в голосе заметила Майя, — чудес на свете не бывает. Домой мне все равно хочется. И тоска по Москве от моих умозаключений не очень-то проходит.

Хорошо, что суждений супругов Ивановых о сходстве Лондона и Москвы не слышал тогда никто из партийных бюрократов посольства, иначе бы им не сдобровать. Не разглядеть классовых и социальных различий двух миров — капиталистического и социалистического — было самым страшным из грехов для любого члена КПСС, тем более, направленного партией на ответственную закордонную работу.

Да и с точки зрения англичан, живущих в буржуазном Лондоне, рассуждения русской супружеской пары о внешнем родстве двух столиц тоже были далеки от истины. Ну кто же будет сравнивать 800-летнюю Москву с городом в три раза ее старше. Не говоря уже о жизненном опыте, житейской мудрости и многовековой стати британской столицы. Так заявил бы любой лондонец. И дело здесь не только в туземном патриотизме.

Это на первый лишь взгляд Лондон выглядит как любой другой крупный столичный город. На самом же деле ему под стать из всех городов мира, быть может, лишь Рим и Париж. Ведь история английской столицы берет начало две тысячи лет назад, когда здесь основали свою крепость римские легионы. Они построили на берегах Темзы свои военные склады и правили на острове четыре века. В 410-м римляне покинули город: их империя распалась. И Лондон стал столицей королевства англосаксов. Будучи поначалу раздробленным, оно стало единым в 829 году под властью короля Эссекса Экберта.

Уже в XII веке Лондон узнал законы демократии. Здесь была подписана знаменитая Хартия вольностей. А в 1265 году в городе был создан первый парламент. Уже тогда королевская власть была ограничена властью народа. Зачатки свобод, заложенные британцами, принесли желаемые всходы. Лондон, как и вся Англия, стремительно рос и развивался.

Это был вольный город, хотя и не лишенный сословного неравенства и привилегий. Именно он соединил страну в единое целое и сделал крошечную Англию великой державой, победившей в XX веке в двух опустошительных мировых войнах и ставшей примером для подражания.

За пятнадцать лет после Второй мировой войны Великобритания, несмотря на незыблемость английских традиций, заметно изменилась. Страна, пережившая многочисленные опустошительные бомбардировки гитлеровских люфтваффе, отстроила разрушенные города, залечила полученные раны, дала людям возможность вновь насладиться благами общества потребления.

Но новые времена, как это обычно бывает, принесли с собой и новые веяния.

Некогда мощная Британская империя стала рушиться на глазах. Одна за другой получали независимость английские колонии в разных концах света — Азии, Африке, Латинской Америке. С крахом империи кардинально менялась и роль Великобритании в мире. В политическом лексиконе шестидесятых годов прошлого столетия по этому поводу все чаще использовались такие мрачные слова, как «сумерки», «закат», «упадок»…

Имперская Англия действительно стремительно уходила в прошлое. Но новую Британию с геополитической карты мира сбрасывать было никак нельзя. Ее традиционный авторитет и заметное влияние, экономическая и военная мощь продолжали оставаться весьма значительными не только на европейском континенте, но и во всем быстро меняющемся мире.

Советскую военную разведку, безусловно, интересовали, прежде всего, перемены в военно-политических параметрах Великобритании. А они по-прежнему определялись теми самыми пресловутыми «особыми отношениями» с Соединенными Штатами Америки, о которых мы вместе с читателем и сэром Брюсом вспоминали в первой главе этой книги… Как благодаря усилиям Уинстона Черчилля Вашингтон в обмен на аренду Ньюфаундленда передал Лондону пятьдесят эсминцев и другое вооружение и как эта «особость» сыграла весьма определенную роль в разгроме Германии, а после окончания Второй мировой Лондон и Вашингтон объединили усилия в холодной войне с СССР и соцлагерем. А закон Мак-Магона за самое короткое время позволил Англии стать также ядерной державой.

То есть Москву интересовал военно-технический альянс Лондона и Вашингтона. Центр полагал, что его люди в Англии способны получать информацию не только и не столько о стране пребывания, сколько о «враге номер один» — Соединенных Штатах Америки — главном союзнике Великобритании. Такая задача была поставлена и перед Евгением Михайловичем Ивановым накануне его отъезда в Лондон.

С чего обычно начинаешь свою работу, впервые попав в чужую, незнакомую страну? На первых порах, конечно же, просто присматриваешься и прислушиваешься. Пытаешься слиться с жизнью. Понять и распознать ее. Оказывается, однако, что зачастую это совсем не так просто, как хотелось бы.

В английскую жизнь, например, нельзя разом окунуться с головой. Ею можно лишь постепенно пропитываться, капля за каплей. Так не спеша намокает плащ путника в атмосфере вечной английской сырости и готовности к дождю.

Британия — это царство обособленной частной жизни. Королевство традиций и классовых различий. Разведчику этот факт сулит уйму трудностей, но обещает и немало дивидендов. Многим коллегам Евгения Иванова так и не удавалось обойти многочисленные преграды, отделяющие их от истинной жизни этого царства. Изгороди, скрывающие от взора чужаков частную жизнь британцев, кажутся слишком высокими и чересчур плотными.

Иванову в первые месяцы его пребывания в Лондоне тоже казалось, что над городом наподобие густого тумана нависла какая-то ненормальная завеса молчания. Ему представлялось, что люди в Англии исключительно немногословны и чопорны, а если и общаются друг с другом, то в какой-то особой тональности. Он быстро понял, что попытка вступить в разговор с незнакомым человеком здесь так же неуместна и даже оскорбительна, как попытка завязать флирт с водительницей соседней автомашины на перекрестке перед светофором.

Премудрости вступления в разговор, завязывания знакомств и деловых отношений в Англии стали для Евгения Иванова, человека открытого и общительного, первым камнем преткновения.