— Знаю, — ответил Льешо.

Ему все еще нужна была целительница. Благосклонное отношение господина Чин-ши не столь раздобрило юношу, чтобы он поставил заботу хозяина об умирающих жемчужных плантациях выше личного спасения. Будь с ними Кван-ти, она не позволила бы всему живому в море погибнуть. Он не проговорился о Кровавом Приливе, причислив его к колодцу хранимых им секретов.

После обеда Льешо взял трезубец и присоединился к тренировке гладиаторов. Пришло сообщение от госпожи Чин-ши, что школа отправится в Фаршо, на континент, на очередное соревнование. Затем она будет распущена: ее члены и ученики проданы, чтобы выплатить долги их хозяина. Жемчужные плантации, согласно слухам, не приносили дохода, с тех пор как ведьма, Кван-ти, нанесла проклятие на остров и исчезла с ветром.

Льешо отправлялся на континент. Там он добьется свободы, найдет братьев и спасет Фибию, как завещал министр Льек. Он еще пока не знал, как воплотит эти замыслы в жизнь, как доберется до страны, находящейся в конце дороги в тысячу ли. Однако на данный момент у юноши было серебро в кармане, он сделал первый шаг.

Льешо наблюдал, как приближается линия берега с яхты господина Чин-ши, рассекающей Кровавый Прилив. Начиная тренироваться, он не загадывал, что из этого получится, как он доберется до континента и будет искать братьев, нанимаясь на разного рода работу. Юноша не знал, пугаться или гордиться, надевая первую в жизни кожаную одежду: тунику, наколенники и манжеты для предохранения запястий. Это был первый шаг на дороге к свободе и к спасению людей его страны. Однако единственное, чем Льешо предстояло заниматься, это драться насмерть с такими же рабами, как и он, ради удовольствия своих хозяев.

Когда-нибудь дойдет и до того, что ему придется убить или умереть за деньги в своем кошельке. Как новичок, знающий только самые азы мастерства, Льешо не мог соревноваться в первом бою, ему предстояло принять участие лишь в показательном выступлении, выполняя фигуры с трезубцем. Он понял, что пришло время проститься со своей прошлой жизнью последних семи лет, с момента продажи гарнами на рынке. Под пятой надзирателя Марко Льешо пережил трудный период, но не такой уж и плохой. У юноши были друзья, и работа, и безопасность благодаря направляющим его людям: сначала министру Льеку и целительнице Кван-ти, затем мастеру Дену и даже Яксу.

Все менялось. Льек давно умер, Кван-ти исчезла. Ловцы жемчуга несколько недель назад были проданы, как неспособные оправдать свое содержание после гибели устричных плантаций. Юноша чувствовал запах гнили, издаваемый дохнущей рыбой и телами более крупных тварей, колыхающимися у поверхности моря. Он выполнил молитвенную фигуру «текущей воды» в память морскому дракону спасшему ему жизнь, казалось, так давно, хотя еще не прошло и полгода.

В полном одиночестве на вычищенной до блеска корме он двигался в фигурах для успокоения: они возвращали его на сушу. Сегодня господин Чин-ши предложит гладиаторов на продажу. Они будут сражаться, и хозяин вернется домой или с полными кошельками денег, или просто потеряет их; в любом случае вернется он один. Льешо думал о том, что часть друзей скоро умрут, а остальные отправятся в разные страны с новыми владельцами. Юношу интересовало, кто же выбросит деньги на нетренированного мальчугана, без перспективы набрать вес и рост. Ему вспомнилась женщина в простых одеждах, которой он открыл слишком много о себе, когда выбирал копье и нож, и Льешо вздрогнул. С какой бы стороны она им ни интересовалась, он надеялся, что ее не занимает его выступление на арене.

— Знаешь, у тебя все будет хорошо. — Мастер Якс поднялся с нижней палубы и взялся обеими руками за защитную перекладину. Глядя вдаль на землю, чтобы не встретить взгляда Льешо, он добавил: — Господин Чин-ши позаботится об этом.

— Я не понимаю его, — поделился юноша. — Он не воспользовался мной в постели, хотя убедил других, что это так.

Льешо украдкой поймал выражение лица мастера Якса: откровение не вызвало удивления.

— Он был добр ко мне. — Бывший узник надзирателя был сбит с толку.

Мастер Якс глубокомысленно кивнул, не повернув головы:

— Насколько вообще может быть добр человек, готовый сжечь ведьму и посылающий своих рабов драться на арене умирать ради собственного наслаждения.

— Я думал, это все делает госпожа Чин-ши, — признался Льешо.

Хозяин Жемчужного острова угощал его вкусной едой, перенес в кровать, когда юноша уснул на полу среди книг. В его лаборатории не пахло смертью, как в доме надзирателя. Разумом Льешо не мог отождествить человека, проявившего столько милосердия к нему, с торговцем детьми на рынке рабов.

Однако Якс покачал головой.

— Госпожа Чин-ши, конечно же, интересуется гладиаторами, — согласился он, — но не боем на арене. Ее супругу, может, и не хотелось бы видеть, как его люди страдают, но, как у многих настоящих мужчин, у него есть слабость к демонстрации сноровки спортивной борьбы, он любит делать ставки.

— Чин-ши действительно так боится ведьм?

Льешо хотел выяснить, что в нем привлекло интерес господина, ведь он был неопытным бойцом и не обладал магической силой. К сожалению, ответ Якса не помог разобраться.

— Думаю, его светлость знает, кто в мире придерживается темного искусства, и должен был защитить свой дом и землю от них. Тебя интересует, верит ли он, что Кван-ти — ведьма. Вряд ли.

— Тогда зачем он меня-то позвал?

Льешо знал, для чего госпожа Чин-ши приглашала к себе Медона и Радия. Скорей всего слуги ее дома считали, что его светлость использует его в тех же целях. Но на самом деле о было не так: хозяин задал несколько вопросов и предоставил юношу самому себе, удалившись в лабораторию.

Мастер Якс наконец отвлекся от моря и изучал озадаченное лицо Льешо.

— Не знаю, — заключил он. — Может, господин догадался, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Но тогда непонятно, почему он не продал тебя врагам или не убил, если ты представляешь опасность.

Льешо ничего не ответил. Он осознавал, что его ожидает, если врагам Фибии станет известно, что он жив и планирует вернуть свою родину. Если бы Чин-ши намеревался причинить ему вред или выжать из него максимальную прибыль, он нашел бы более легкие пути, чем отправлять его на арену. Якс, вероятно, вычислил его, несмотря на то, что за все годы со времен гарнского нашествия юноша ни разу не упоминал, кем является на самом деле. Что бы ни было известно мастерам и хозяину о его происхождении, Льешо не мог отбросить привычку постоянно быть начеку, дабы не выдать себя. Поэтому он молча смотрел на море, которое приближало будущее с каждой волной и порывом ветра. Сто вопросов вертелось на языке: «Как ты попал сюда? Что ты знаешь обо мне? О Фибии? Кем я прихожусь тебе? Кто госпожа, что так пристально наблюдала в оружейной?» Но юноша не стал задавать их. Не имея выбора, он хранил молчание в ожидании времени, когда вопросы можно будет поднять без всякого риска.