Рауль видел, каких усилий Мике стоила эта напускная беспечность. Он знал, как ей приходилось трудно в жизни, и уважал ее смелость и непоколебимую решимость выстоять перед лицом неприятностей.

Тот фотоаппарат был бесценен. Мика так долго работала, чтобы накопить деньги на его покупку. Фотоаппарат олицетворял ее мечту о лучшем будущем.

Он должен купить ей новую камеру. И не только камеру, а еще набор всевозможных объективов и штатив. А также красивый футляр, чтобы все это было удобно носить. Он попросит завернуть все это в подарочную упаковку и отправит ей, как только вернется домой.

Когда они с Микой расстанутся…

Он не хотел об этом думать. Только не сегодня, когда это, возможно, последний день, который они могут провести, не думая о проблемах, наслаждаясь обществом друг друга. Ведь они пока еще продолжают жить в мире незаметных людей.

А пока он должен подбодрить ее. Сделать так, чтобы им обоим стало лучше. Его собственное настроение по-прежнему оставляло желать лучшего. День был испорчен, когда он заметил, как тот фотограф пытался приударить за Микой. И дело не в простой ревности. Интуиция подсказала ему, что этот Джеймс – папарацци. Один из многочисленной братии наблюдателей, которые постоянно крутились неподалеку всю его жизнь. Именно поэтому он не знал, кто он на самом деле, а всегда был тем, кем его хотели видеть окружающие. Папарацци стали символом его несвободы.

Но сегодня он мог быть самим собой. Рауля огорчало, что он не смог защитить Мику от вора, но он непременно это исправит. Всему свое время. А пока он мог лишь предложить ей поддержку.

– Возможно, кто-нибудь нашел его. Мы можем заглянуть в полицейский участок на обратном пути.

Полицейский участок был последним местом, в которое Рауль хотел заглядывать. А что, если они потребуют его паспорт и выведут на чистую воду своими вопросами?

Мика пристально посмотрела на него. Судя по всему, она ощутила его нежелание. Неужели именно поэтому она покачала головой?

– Я уже все рассказала. Очевидно, что фотоаппарат украли, и вряд ли его найдут. – Она пожала плечами. – Это ужасно неприятно, но я не хочу портить наш день. Давай постараемся об этом забыть.

Она улыбнулась, снова став прежней Микой, сверкавшей своей такой родной озорной улыбкой. Но сейчас в ее глазах застыло виноватое выражение.

– У тебя еще есть деньги, чтобы купить воду и пару сэндвичей? Мои деньги остались в футляре фотоаппарата.

Рауль лишь кивнул в ответ, не в силах вымолвить ни слова. Его буквально переполняли чувства. Как же он восхищался ее жаждой жизни и безудержной отвагой. Как же мало она знала о нем, думая, что, заплатив за еду, он окажется без средств к существованию. Как же сильно она любила его, что готова была пойти на все, лишь бы не испортить этот день.

Они старались избегать толпы на площади и улиц, заполненных роскошными бутиками, куда могли заглянуть покупатели, привлекавшие внимание папарацци, и это стало огромным облегчением для обоих, однако долгое время они шли в задумчивом молчании.

Возможно, причиной стало обаяние тихих старых улочек с очаровательными садиками и воздухом, напоенным ароматами лимона и лаванды. А возможно, удивительный покой, наполнявший это место, напоминал о вечном лете, с пчелами, жужжавшими над яркими цветами, и порхающими повсюду пестрыми бабочками. Но к тому времени, когда они добрались до виллы, неприятные воспоминания о Джеймсе, пропаже фотоаппарата и шумных толпах туристов почти сгладились из их памяти. На вилле было совсем немного туристов, и они смогли спокойно побродить в тишине и покое по удивительно красивому старинному особняку, наслаждаясь его великолепием.

Мика была в восторге.

– Как жаль, что я заранее не знала, что мы приедем сюда. В брошюре почти нет информации. Здесь написано только, что вилла была построена шведским врачом Акселем Мунте, который приехал на Капри в 1885 году.

– У тебя впереди еще много времени, чтобы все досконально изучить.

– Мне нравятся эти слова. – Глаза Мики засияли. – Он пишет: «Я хочу, чтобы мой дом был открыт солнцу, ветру и шуму моря, как греческий замок, и повсюду свет, много-много света». Ведь именно так себя здесь и ощущаешь, правда?

Рауль не смог устоять и улыбнулся в ответ. Мика заражала его своей искренней радостью.

– Мы обрели все это сегодня, правда? Солнце и ветер. Хотя я не слышу шума моря, – заметил он.

– Но ты можешь видеть его во всех окнах. А если ты его видишь, значит, можешь слышать. Здесь… – Мика приложила ладонь к груди Рауля, туда, где билось его сердце. – Это песня. Самая прекрасная музыка на свете…

Он накрыл ее ладонь своей рукой и, склонив голову, прижался губами к ее виску. Рауль прекрасно понимал, о чем она говорит, и в этот момент связь между ними была сильной, как никогда.

Возможно, в их жилах действительно течет кровь дельфинов.

Он ощущал запах ее шампуня, свежий лимонный аромат, исходивший от ее волос. Но, кроме этого запаха, он ощущал особенный, присущий лишь Мике, аромат. Сладкий и одновременно пряный. И Рауль знал, что никогда прежде не переживал ничего подобного.

И он никогда не забудет этот удивительный запах.

Они еще долго бродили по вилле.

Одна из комнат была огромной.

– Это похоже на бальный зал, – восторженно выдохнула Мика. Она посмотрела ему в глаза. – Давай представим…

– Представим что?

– Что это наш дом. Что здесь играет маленький оркестр и эта музыка только для нас… – Ее глаза сияли. – На мне платье… красивое бальное платье… Потанцуй со мой, Раф…

Она, словно ребенок, желающий ласки, протянула ему руки, и он просто не мог ей отказать. И начал танцевать. Конечно, Мика никогда не училась бальным танцам, но она двигалась с поразительной легкостью и была послушна его ритму. И хотя в зале не звучала музыка, Рауль знал, что навсегда запомнит этот танец. А может быть, музыка все-таки звучала… та песня, что слышалась в шуме моря…

Мика первая прервала их танец. Она отодвинулась в сторону и, не отпуская его руки, еще раз обвела взглядом зал.

– Представь, каково на самом деле жить в таком месте, – прошептала она. – Как это, наверное, удивительно.

Раулю не надо было ничего представлять. Этот старинный особняк во многом напоминал дворец, в который ему в скором времени предстояло вернуться. Такие же полы, отделанные узорчатыми плитами, греческие колонны и картины, которые украсили бы любой музей. Бальная комната в его дворце, конечно, была намного просторнее, и в ней было отведено место для большого оркестра. И неожиданно Рауль подумал о том, о чем долго не хотел вспоминать. Жизнь в подобной роскоши была для Мики всего лишь сказкой.

Она слишком далека от его мира. И даже роскошное бальное платье не помогло бы ей понять и ощутить то, из чего состояла жизнь людей его круга. Это была совершенно иная реальность.