(Ты должен выстоять), – говорили глаза Хельги. (Что бы ни происходило, ты должен выдержать, сохранить здравый ум, потому что он наследие твоей человеческой природы.)

Через некоторое время женщина жестко задала вслух вопрос из трех слов:

– Пит, ты бы хотел? (Полететь на корабле?)

– Что? – Он уставился на нее с таким глупым видом, что Хельга невольно рассмеялась. Мгновение спустя она заговорила серьезным, деловым тоном:

– Корабль рассчитан на двух человек. (Почти всем управляют автоматы – ты и сам знаешь. Нат Льюис уломал меня отдать ему одно место как биологу. Проблема жизни в других точках вселенной…)

– Я даже не знал, что ты имеешь право решать, кто полетит, – сказал Коринф дрогнувшим голосом.

– Официально не имею. (Но на практике, так как это проект нашего института, я могу подкинуть любую пригодную кандидатуру. Нат хотел, чтобы с ним полетела я…) – Они обменялись беглыми улыбками. Не худший вариант для тебя, да и для меня тоже. – Однако реально нужен физик. (Ты очень много знаешь о проекте и сделал для его блага не меньше других.)

– А как же… – Он покачал головой. – Я хотел бы… (Нет, не могу найти более крепкого слова. Я отдал бы за место на корабле даже шанс обрести бессмертие. Летними вечерами в детстве я лежал на спине и наблюдал восход луны, красный глаз Марса в небе и мечтал, мечтал.) А как же Шейла? Давай в другой раз, Хельга.

– Полет долго не продлится. (Несколько недель – разведать ближние звезды, испытать двигатель, проверить несколько астрономических гипотез. Риск, я думаю, тоже невелик. Будь иначе, разве я стала бы предлагать?) Я буду каждую ночь смотреть в небо, ощущать его безбрежность и сжимать кулаки. (По-моему, ты должен воспользоваться этим шансом – ради собственного душевного спокойствия. Твоя душа заблудилась, Пит. Ты должен найти что-то, стоящее выше личных проблем, выше всего нашего мелочного мира.) – Хельга улыбнулась. – Может быть, ты должен найти Бога.

– Но я же сказал – Шейла…

– До отправления корабля остается еще несколько месяцев. (За это время может произойти все, что угодно. Я слежу за последними достижениями психиатрии, появляются новые интересные методы лечения.) – Хельга коснулась его руки. – Подумай, Пит.

– Хорошо, – не очень уверенно ответил он.

Отчасти Коринф понимал: Хельга предлагает ему грандиозное дело, чтобы отвлечь его, вырвать из замкнутого круга тревог и уныния… Выходя с ней на улицу, он взглянул на небо, разглядел в дымке несколько далеких солнц и ощутил, как по телу прокатилась волна возбуждения.

Звезды! Господи, звезды!

Глава 13

Снег в этом году выпал рано. Однажды утром Брок вышел из дома, а вокруг все белым-бело.

Он немного постоял, глядя на окружающие просторы, холмы и поля, заснеженные дороги, утренний горизонт цвета вороненой стали. Словно никогда прежде не замечал зимы – голых черных деревьев на фоне спокойного, безветренного неба, заваленных снегом крыш, разрисованных морозом окон, одинокой вороны, сидящей черной печальной точкой на холодном телеграфном столбе. И то правда, подумал он, я никогда этого не замечал.

Хотя после снегопада воздух потеплел, из ноздрей все еще валил пар, а лицо пощипывало. Брок хлопнул в ладоши, – в тишине звук получился неожиданно громким – надул щеки и сказал:

– Ну что, Джо, похоже на следующие полгода все утряслось. Белый День благодарения; не удивлюсь, если и на Пасху будет лежать снег.

Пес смотрел, почти все понимая, но не имея возможности ответить. Затем инстинкты взяли свое, и он принялся скакать по снегу и оглашать ферму громким радостным лаем.

Из дома вышла невысокая коренастая фигура, закутанная до такой степени, что лишь непомерная длина рукавов выдавала в ней нечеловеческое происхождение, поежилась и быстро приковыляла к человеку.

– Холодно, – проверещала она, – холодно, холодно.

– Боюсь, настоящие холода еще не наступили, Мегатавель. – Брок погладил заросшую шерстью макушку шимпанзе. Его тревожило, что обезьяны могут не пережить зиму. Он сшил им одежду и поручал работу в доме или сарае, где было тепло. Однако легкие приматов были слишком слабы.

Несмотря на природную вертлявость и лень, обезьяны героически трудились вместе с человеком. Брок не смог бы осилить подготовку к зиме в одиночку. Важнее, однако, было то, что, научившись общаться друг с другом на ломаном языке, они стали верными друзьями. У обезьян было мало тем для разговора, их разум-кузнечик быстро перескакивал с одного на другое, но плен одиночества был прорван. Само по себе наблюдение за их ужимками в спортивном зале, который он для них оборудовал, заставляло Брока смеяться, а смех в новые времена стал редкой ценностью.

Как ни странно, Мегатавель лучше приспособилась к работе на ферме, в то время как ее партнер Джимми готовил и вел хозяйство в доме. Оба были сильными и умными помощниками, чем бы ни занимались.

Брок дотопал до сарая, оставляя мазки следов на девственно чистом снегу, и открыл ворота. Из темноты в лицо хлынула волна животного тепла, от сильного амбре закружилась голова. Мегатавель пошла задавать животным – пятнадцати коровам, двум лошадям и огромной туше слона Джамбо – сена и толченой кукурузы. Брок сел доить коров.

Остатки домашней живности, похоже, смирились с новым порядком. Животные доверяли Броку, он казался им чем-то похожим на бога, но сегодня предстояло обмануть их доверие. Смысла откладывать не было, потом будет только труднее.

Ворота со скрипом приоткрылись. Неуклюже подошел, нашел скамеечку и сел помогать с дойкой Ву-Ву. Как всегда, он принялся за работу с автоматизмом робота. Ву-Ву был не способен к членораздельной речи и мог изъясняться лишь невнятными звуками и мычанием, за что и получил свое имя. Имбецил приблудился несколько недель назад, оборванный, запаршивевший, умирающий от голода. Маленький, узловатый горбун неопределенного возраста, видимо, сбежал из какого-то приюта. В его глазах сквозило полное отсутствие мысли. Интеллект Ву-Ву, очевидно, усилился, как и у всех остальных, однако это никак не повлияло на его дефективность – и физическую, и умственную.

Пришлого приняли без особой радости. Почти все тяжелые работы по сбору урожая были закончены, а на то, чтобы прокормить лишний рот, могло не хватить припасов.

– Я его убить, босс, – предложил Джимми и потянулся за ножом.

– Нет, – покачал головой Брок. – Нельзя быть такими жестокими.

– Я быстро и легко, – ухмыльнулся Джимми, проверяя остроту лезвия большим пальцем. Примата отличала обаятельная непосредственность уроженца джунглей.

– Нет. Пока нет. – Брок устало улыбнулся. Он постоянно чувствовал себя уставшим, все дела просто невозможно было переделать. Мы заблудшие овцы, а я, похоже, назначен вожаком стада. Нам всем приходится жить в мире, в котором мы лишние. Через минуту он добавил: – Надо заготавливать дрова на зиму.