победить. Он больше походил на торговца, чем на солдата. Коренастый, а не мускулистый, он одевался как нувориш в тех редких случаях, когда появлялся при Дворе, однако… у него было высокомерие, но не было стиля. Он обладал блестящим военным умом и отличился на поле боя как яростный и смертоносный боец. Стакеру нравилось пачкать руки и обагрять свой меч кровью. Он начинал как простой пехотинец и быстро поднимался по служебной лестнице, в основном благодаря тому, что выжил в битвах, чего не удалось многим другим.

Бойцам нравилось считать его одним из своих, и Стакер всегда был готов воспользоваться этим. Ему было едва за тридцать, у него было мрачное, бесстрастное лицо, бритая голова и грубоватая, слегка наигранная харизма. Он редко повышал голос, но поскольку он пользовался большой политической поддержкой со стороны более консервативных фракций при Дворе и Парламенте — гораздо большей, чем некоторым казалось комфортным, — когда Стакер говорил таким мрачным, тихим монотонным голосом, люди слушали.

Он посмотрел Королю прямо в глаза. — Вы не должны этого делать, Сир. Эта часть пограничных земель принадлежит нам по праву. По древнему праву. Мы не обязаны принимать его в дар от Леса или отдавать им нашу драгоценную Королевскую кровь. Если они не хотят отдать нам то, что принадлежит нам по праву, тогда мы должны взять это. Ещё не слишком поздно. Моя армия готова…

Он тут же замолчал, так как Король прервал его. — Я думаю, вы понимаете, что это моя армия, генерал Стакер. И я буду решать, как её использовать. Вы неоднократно выражали свои чувства по этому вопросу. В том числе на некоторых встречах очень высокого уровня, на которые, я точно знаю, вас не приглашали. Пока есть альтернатива, войны не будет. Альтернатива которая не предполагает массовой резни с обеих сторон.

— Как только война начнётся, её будет очень трудно остановить, сказал Воин в Маске, и все снова повернулись, чтобы посмотреть на него. — Нам придётся вторгнуться и взять под контроль всё Лесное Королевство. Даже Принц Демонов со своей армией демонов не смог бы этого сделать.

— Вы говорите о легендах! — сказал Стакер тихо, но решительно. — Я говорю о мире с честью! Какой смысл в мире, если для его достижения нам придётся наплевать на свою честь? Мы можем выиграть эту войну!

Воин в Маске задумчиво смотрел на него из-за своей фарфоровой маски. — Сколько невинно погибших стоит ваша честь, Генерал? Или лучше сказать, сколько стоит ваша гордость?

Двор начал громко переговариваться, перебивая друг друга и отстаивая сотню различных позиций одновременно. Они отлично проводили время. Это была весьма интересная сессия. Мало того, что Воин в Маске с кем-то разговаривал на публике, так он ещё и шёл на конфронтацию с генералом Стакером, в лицо назвал его непроходимым дураком. Некоторые из более молодых и неуравновешенных элементов пытались подзадорить друг друга, выкрикивая — Дуэль! Дуэль! Дуэль! Дуэль!

— Есть старая поговорка, — громко сказал Премьер-Министр, — что война слишком важна, чтобы оставлять её на усмотрение генералов.

Стакер холодно посмотрел на него. — Не менее старая поговорка: никогда не доверяй политикам. У них всегда есть свои планы. Или чьи-то ещё.

— Довольно! — прорычал Король. Он резко поднялся со своего трона, его голос прорезал шум и мгновенно заглушил его. Он беспристрастно смотрел вокруг, пока все не склонили головы или не преклонили колено перед ним, включая генерала Стакера и Воина в Маске. Екатерина не склонила, но никто и не ожидал от неё этого. И Принц Кристоф тоже не поклонился. Премьер-Министр задумчиво изучал его. Он отметил, что только Принц Кристоф не поклонился своему отцу.

— Решение принято, — решительно произнёс Король Вильгельм. — Брак состоится. Екатерина, ты отправишься отсюда утром со своей свитой. После того, как ты по собственной воле подпишешь соглашение, поклявшись подчиняться моей воле в этом вопросе.

Екатерина, почти слепая от слёз, повернулась к нему спиной и, не дожидаясь разрешения, покинула Двор. Все уступали ей дорогу и молча смотрели ей вслед. На многих лицах читалось сочувствие, но его было недостаточно, чтобы бросить вызов Королю и что-то сказать. Малькольм Барретт, защитник Короля, вышел вперёд и обратился к Королю спокойным, бесстрастным голосом.

— Вы разрешите мне покинуть Двор и проследовать за ней, Сир? Чтобы попрощаться?

— Конечно, у тебя есть наше разрешение, — ответил Король. — Мне очень жаль, Малькольм. Ты всегда был для меня хорошей правой рукой. Я хотел бы сделать для тебя больше.

— Думаю, вы сделали достаточно, Сир, — сказал Малькольм.

Он коротко поклонился и покинул Двор. На него смотрели в основном сочувствующие лица, но он был слишком озабочен, чтобы обращать на них внимание. Король смотрел ему вслед, пока за ним не закрылись двери; на лице Короля было выражение искреннего сожаления, которое все могли видеть. У него не хватило духу сказать Малкольму, что он всё знал о неофициальной помолвке его дочери, но это было неприемлемо. Он не мог допустить, чтобы его дочь вышла замуж за человека, не принадлежащего к Королевскому роду. Неважно, насколько верным Чемпионом он был.

Премьер-Министр всё ещё ненавязчиво наблюдал за Принцем Кристофом, ожидая увидеть его торжество, теперь, когда он наконец-то получил то, что хотел. Очередной шаг к трону. Но Кристоф выглядел искренне печальным, глядя вслед Малькольму. Премьер-Министр не знал, что они были так близки. Он решил, что ему придётся подумать об этом.

* * *

Малькольму не пришлось долго блуждать, чтобы найти Кэтрин. Он нашёл её стоящей лицом к стене в соседнем пустом коридоре и плачущей так, словно она никогда не остановится. Он подошёл к ней и замешкался, не зная, стоит ли к ней прикасаться. Но она резко повернулась и бросилась в его объятия, зарывшись лицом в его плечо. Прижалась к нему, как утопающая. В его объятиях она была удивительно маленькой и беспомощной. Он осторожно обнял её, поглаживая по спине и гладя её длинные волосы. Он ничего не говорил, потому что… что тут можно было сказать? В конце концов Кэтрин заговорила с ним, её голос приглушенно звучал на его плече.

— Мы могли бы убежать… Построить новую жизнь, где-нибудь в другом месте…

— Нет, мы не можем, — сказал Малкольм. — Во-первых, потому что они найдут нас. Во-вторых, потому что… мы оба знаем свой долг. Ответственность, которая лежит на нас. Мы всегда знали, что когда-нибудь будет выставлен счёт за всё то, чем мы наслаждались. Кэтрин… как мы можем надеяться быть счастливыми, зная, сколько смертей и страданий мы причиним?

Кэтрин подняла лицо, чтобы встретиться с ним