Множество удивительных явлений есть на этой планете. Например, деревья, которые растут не просто столбом, а некой лестницей, ведущей непонятно куда: то ли в небо, то ли в космос, то ли в пустоту: из-за тумана не было видно. Небо здесь всегда хмурое и депрессивное. Тучи огромными воздушными плитами спускаются на землю, окутывая все вокруг непроглядным дымом. Здесь есть еще одна аномалия. Дождь. Он выпадает не сверху вниз, а снизу вверх, где капли мячиками возвращаются на землю. Мы как раз проезжали такие тучи с дождем. Это завораживающее и пугающее зрелище. Но несмотря на вечную сонливость и таинственность загородной части планеты Ли-лафонд, есть на суше участки земли, где довольно часто выглядывает солнце. Правда, эти светлые пятна постоянно перемещаются и могут быть в неопределенных местах по всей планете. Но нам везло. И вот мы проезжали то самое светлое пятно. И мне открылась вся масштабность планеты Ли-лафонд, ее бескрайность, ее красота полей. Деревья куда-то исчезали, будто бы их и не было. Может это были и не деревья?

Сейчас это неважно. Я отдыхал впервые за всю свою жизнь. Голова не работала, глаза не фокусировались на чем-то конкретном, они брали весь масштаб, рот не открывался, губы слиплись. Стук колес, словно четкий ритм барабанов, наполнял уши чем-то необъяснимо приятным, как если бы этот ритм был схож с ударом сердца. Тудух-тудух, тудух-тудух. Меня ничто не беспокоит. Я уже отрекся от своего тела, позабыв о всех проблемах. Мой взгляд не отходил от окна, он слился со стеклом, проходил сквозь стекло. Я не сидел на мягком кресле, не был окружен теплым купе, нет. Я летал вместе с буйным ветром степей, качался на ветках немногочисленных деревьев, я был живой и таковым останусь. Стая птиц летела то вместе с поездом, то со мной, с ветром, являясь частью удивительного воздушного плавания. Хоть я и слышал тихий храп Лилии, я мог дышать тем свежим воздухом простора. Сердце билось пульсациям земли. Я был не на Ли-лафонде. Я был дома, на Земле.

Что-то екнуло в груди при мысли о Земле. Да, я землянин по телосложению в Рае, но никогда не был на этой планете. Или все-таки был? Неважно. Я устал от вечных вопросов, домыслов, рассуждений и поисков ответов. Крылья на моей спине несли меня вперед, но вот куда, я не знаю. Все замерло. Лишь ветер выл в ушах, играя нежную мелодию, в которой нот не существует, ей нужен только ритм души. Я в композиции ветров солист, играющий свои ноты. Почему нет? Больше мне не надо было.

А стук колес смешался с дуновением, и вместе дали мы великий свой концерт. А зрителями были травы, танцующие под музыку, и любой жучок, спрятавшийся в этих полях, который зазывает всех своих друзей и знакомых, чтобы вместе с ними послушать нашу композицию. Нас слушала вся природа. Нас слушали сердца всех неравнодушных. О, как прекрасно быть мечтателем! О, как прекрасно быть живым!

Но поле стихло, окутал мрак. Мы снова погрузились в туман. Лишь четкий ритм колес ждал нашего дуэта с ветром. Но, к сожалению, никто не завывал. В глубине дыма стали возвращаться страшные силуэты. Прежняя депрессивная неопределенность будущего накрыла голову. Проблемы стали вновь стучаться в дверь. Я был поэтом, но тот поэт остался в поле. Проблемы пришли не к мечтателю, а к унылому ученому, которому этот мир был уже понятен. Или он так думал?

Стук колес перешел на режущий уши визг. Лилия вскочила от испуга. Потерев глаза, она посмотрела на меня удивленно, затем в окно, потом немного подумала и поняла, что происходит, где она, и почему все движется. Поезд стал. Девушка взяла сумку, сверив перед этим время, и, повернувшись ко мне бодро, но с привкусом сонливости, сказала:

–Пойдем?

Я даже и не заметил, как мы покинули теплый купе, длинный вагон, и вышли на прохладную площадку. Поезд тронулся и уехал. Мы пошли вперед. Вокруг не было тумана, но стена дыма напрягала, ведь повсюду слышались какие-то страшные вопли, а на станции и вокруг никого не было. Мы шли по голой земле, устеленной притоптанной травой. Моя жена вела меня в нужном, как она сама утверждала, направлении, смотря при этом на какую-то карту. Затем остановилась. Убрала бумажку в сумку. И продолжала вести меня, попутно рассказывая о том, как ей удалось поехать к волшебникам, и как они помогли ей отречься от материального тела и посетить духовный мир, приобретя потом терпения, чтобы выдержать весь семейный ад. Я не задавал вопросов, потому что был слишком огорчен прерванным отдыхом, и думал про себя, что моя жена несет такой же бред, что и Гола: двадцать один пилот и ,,Величайшее прозрение”.

–Мы пришли!– сказала Лилия, показав в никуда.

–Вау! Отличный монастырь, искусно сделанный. Мне нравится. Пойдем?

–Да подожди ты, не ворчи,– успокаивала меня Лилия.

–Как тут не ворчать?– слегка разозлился я.– Мы отправились в это путешествие только ради того, чтобы посмотреть на поле. Класс!

–Какой же ты нетерпеливый! Просто смотри и восхищайся!

Лилия подошла к какой-то точке, известной только ей, и, достав из сумки кошелек с деньгами, положила его на землю. Ничего не происходило. Я стал считать свою жену сумасшедшей, но пока не решился говорить ей о своих догадках. Спустя пару секунд, земля стала содрогаться, редкие птицы, сидящие в глубине полей и тумана, взлетели и беспокойно загоготали, улетая в более тихое место. Что-то страшное происходило, надвигалось. Но на самом деле в земле, где лежал кошелек, образовался лестничный проход в недры Ли-лафонда. Лилия посмотрела на меня настоящим взглядом расхитителя гробниц, который доказал всем в существовании того, чего не верили остальные, и первой пошла вниз. Я за ней. Вместо того, чтобы увидеть величественный храм священного Алехандра, мы спускались по земляной лестнице, окутанной неровными пещерными стенами и потолком с проглядывающимися норами. Кто жил в этих норах- загадка. Зато мне все больше стало казаться, что из черных дыр на меня смотрят все те же чьи-то глаза. Сглотнув, я пошел за Лилией все ниже. Освещение было, и оно представляло собой свечи, поставленный в ямках в стенах.

Мы долго шли все ниже и ниже. Мысли о том, что я спускаюсь в худший загробный мир, большими волнами омывали мою голову. Даже температура стала подниматься, и чем ниже мы спускались, тем жарче становилось. На секунду я испугался, что в самом деле внизу меня ждут мучения и