Тем временем в Англии мы по-прежнему планировали будущее группы. Роджер рассказывал «Мелоди мейкер»: «Сейчас мы разочарованы тем, что для выживания приходится играть на множестве площадок, которые нам совершенно не подходят. Нам нравится наша музыка. Это единственная движущая сила, которая за нами стоит. Но мы не можем и дальше кататься по клубам и танцзалам. Мы хотим новой среды и уже думаем использовать шапито». Мы планировали будущее, но не знали, как к нему подобраться.

Сид на пляже в Миджорне на острове Форментера в августе 1967 года; с ним Рик (крайний слева), Джульетт (лежит), Джуди и Роджер (в центре), а также Сэм Хатт (второй справа).

Когда Сид, нисколько не поправившись, вернулся с Форментеры, мы слепо нырнули в работу. В сентябре нам не без труда удалось дать несколько концертов в Британии и Голландии, а также поработать в студии над записью последних, несколько бессвязных песен Сида. Вдобавок мы торопливо готовились к нашим первым гастролям в США. Первый концерт должен был состояться 26 октября в Сан-Франциско, в «Филлморе» Билла Грэма, однако путешествие не прошло гладко. Эндрю Кинг говорит, что заранее боялся этих гастролей. Его опасения оказались не напрасными.

Когда Эндрю вылетел в Нью-Йорк, чтобы встретиться с агентом и получить контракты для тура, агент небрежно сунул руку в ящик стола и вручил Эндрю пистолет – использовать на гастролях по Америке. Эндрю, незнакомый с огнестрельным оружием, поинтересовался, зачем ему это нужно. «Пистолет не обязателен, пацан. Не хочешь – я уберу». Даже в периоды самых крутых английских туров до такой крутизны никогда не доходило.

Затем Эндрю направился на Западное побережье. Наше разрешение на работу еще не прибыло, а это означало, что первые концерты придется пропустить. Эндрю припоминает, как он сидел в конторе известного своей вспыльчивостью Билла Грэма и слушал, как тот в пух и прах разносит несчастного служащего фирмы грамзаписи от имени группы Jefferson Airplane, чьим менеджером он тогда был. Бросив телефонную трубку, Билл повернулся к этому неоперившемуся британцу, чья группа, судя по всему, не в состоянии вовремя выйти на сцену. «К Биллу Грэму группы всегда прибывают вовремя!» – проревел он.

Тем временем в Лондоне мы круглыми сутками ждали, когда наконец оформят все документы, и каждый вечер готовились сию минуту вылетать. Мы провели бесконечные часы в посольстве США в Лондоне, дожидаясь виз. Для нынешних туров требуется гигантский объем бумажной работы, но уже тогда бюрократии хватало, а коммуникации были заторможены и плохо налажены. Проблемы были как с документами, так и с организацией ответного тура по Британии американских музыкантов Sam the Sham and the Pharaohs – профсоюз по-прежнему требовал равного обмена британских артистов на американских и наоборот.

Наконец Билл Грэм решил проблему, среди ночи позвонив американскому послу в Лондоне, и в итоге ему все-таки удалось ускорить бумажную канитель. Тем временем, чтобы нас заменить, Билл нанял Айка и Тину Тёрнер, которые выступали в районе Залива и стали первыми чернокожими артистами в «Филлморе». Наконец наши визы прибыли, мы вылетели и теперь успевали выступить на другой сан-францисской концертной площадке Билла Грэма, в зале «Уинтерленд». Предзнаменования были не самыми лучшими. Встревоженная стюардесса попросила Сида потушить сигарету перед взлетом, и прямо под ее испуганным взглядом он беспечно раздавил окурок о ковер вместо пепельницы. Ничего удивительного, что на этом рейсе нас обслуживали без восторга. В Сан-Франциско мы прибыли поздно ночью, совершенно измученные, и воплями нас встретили не члены нашего американского фан-клуба, а Билл Грэм, продолжавший буйствовать из-за нашего опоздания.

Мы воссоединились с Эндрю Кингом, который по-прежнему не на шутку нервничал. Он уже побывал в «Уинтерленде», сидячем концертном зале на пять-шесть тысяч мест, оценил размеры помещения с его массивной сценой, а также изучил мощные 35-миллиметровые кинопроекторы, рядом с которыми наше примитивное оборудование (киловаттный Aldis) было просто игрушкой. Обычно световые шоу в этом зале проводились независимыми составами специалистов, причем совершенно в других масштабах и с расчетом на размер аудитории. Эндрю весьма благородно и мудро предложил «совместить ресурсы», прекрасно понимая, что мы откусили больше, чем сможем прожевать. По сути, кусок был такой большой, что нам предстояло его переваривать еще несколько недель.

Следующий день был потрачен на отчаянные попытки раздобыть аппаратуру: с собой мы захватили только гитары, ничего больше. Я думал, барабанную установку нам дадут. Однако все обещания поддержки загадочным образом испарились. От звукозаписывающей компании толку было чуть. В итоге все-таки нашли клавиши для Рика и кое-как собрали барабанную установку для меня. Производитель барабанных установок, компания Premier, была английской и работала в Штатах через сеть агентов. Местный дилер был, вероятно, убит просьбой поделиться аппаратурой с фактически никому не известной британской группой – самый известный артист, представлявший Premier, барабанщик Кит Мун, славился своим аппетитом к разрушению, когда дело доходило до приручения ударных. Я подозреваю, мне выдали барабаны, тарелки и болты, которые валялись позабытыми в глубине кладовки, – все элементы установки оказались разных цветов.

В итоге мы все-таки добрались до «Уинтерленда», и там нас поджидал первый приятный сюрприз этих гастролей. Организация на площадке была очень профессиональной, а другие выступавшие музыканты – на удивление радушными и к нашей музыке отнеслись с энтузиазмом: они не пытались конкурировать с нами, типа «сдуем всех остальных со сцены», что так распространено в Британии. Однако, хотя на афише мы были заявлены как «световые короли Англии», здесь наше световое шоу, по словам Эндрю, было «смехотворно. Я себя чувствовал болван болваном, честное слово».

Чай на гостиничной террасе в Сосалито на склоне холма над заливом Сан-Франциско во время наших первых американских гастролей в октябре 1967 года. Кто с нами пил чай, не имею понятия – управляющий гостиницы, помощник промоутера на Западном побережье, продавец ковбойских нарядов? Ковбойских шляп у нас в итоге набралось столько, что хватило бы всему населению Додж-Сити, а Роджер заказал себе кобуру для шестизарядника, в которой носил бумажник.

В один уик-энд мы и Ричи Хэвенс разогревали Big Brother & The Holding Company (раннюю, совершенно блестящую группу Дженис Джоплин), а в следующий – группу H. P. Lovecraft. Дженис носила свою легендарную меховую шубу, презентованную ей компанией Southern Comfort в благодарность за оказанные услуги. Не знаю, был тому причиной ее личный уровень употребления спиртного или то, что она расхаживала по сцене с бутылкой виски их компании, – один из ранних примеров звездной рекламы. Роджер прихватил собственную бутылку и предложил Дженис глотнуть. К концу представления Дженис вернула ему пустую тару.