Лео гладил девушку по волосам, гадая, как они могли за полчаса докатиться от страстного подтверждения своей помолвки до разговоров о вечном проклятии.

– Тебе абсолютно не о чем волноваться, Габриэла. Ты самая милая, самая добрая девушка на свете. Смотри, как ты заботилась о монахе. Накормила и напоила его. Если кому и надо беспокоиться, то мне. Я только и мечтал поскорее от него избавиться. Богу это вряд ли по душе, – пытался он убедить невесту.

– Думаю, мне нужно завтра сходить на исповедь. Пойдем вместе?

Лео не считал, что они в чем-то согрешили, но все же согласился.

– Если ты так хочешь, – ответил он, притянув ее к себе и поцеловав в макушку.

Они прибыли домой в сумерках. Грязные, измотанные, они едва не валились с ног от усталости. Лео снял с лошадей упряжь, расчесал их особенно тщательно там, где шкуры примялись под седлами, и, наконец, отвел в стойло. От спины и боков освобожденного от сбруи Дьябло валил пар. Конь наклонил голову и принялся жадно глотать воду.

Габриэла вытянула руки над головой.

– Не знаю, откуда он черпает столько энергии, – сказала она, с трудом подавив зевок.

– Пойдем в дом, – позвал ее Лео, повесив седла на ограду, – поделимся прекрасными новостями с мамой и папой.

– Думаешь, они будут рады? – девушка покрутила кольцо на своем пальце.

– Мама выбрала тебя в снохи, когда тебе было всего пять лет.

Когда парень и девушка вошли на кухню, Фелипе дремал в кресле. Марисса приложила палец к губам.

– Шшш, пусть отдохнет. Он совсем без сил. Обрезал оливковые деревья, а это работа не из легких. Хорошо провели день?

Лео стиснул руку Габриэлы.

– Покажи ей.

Девушка подняла руку и пошевелила пальцами. Бриллиантовое кольцо засверкало, отражая свет зажженной свечи, оставленной на столе.

– О боже мой! – воскликнула Марисса. – Это просто чудо. Фелипе, – она принялась трясти мужа за плечо. – Проснись, это нужно отпраздновать! Скорее принеси нам вина из погреба.

Филипе, с трудом приходя в себя, принялся тереть глаза, а вслед за ними и виски.

– О чем это ты говоришь?

– Мы с Габриэлой решили пожениться, – объявил Лео, протягивая ему руку девушки, на которой красовалось доказательство обручения.

Фелипе взял ее пальцы и, прищурившись, медленно кивнул.

– Поздравляю, дорогая Габриэла! Вы осчастливили нас всех этим решением.

Он поднялся с места, чтобы расцеловать будущую сноху в обе щеки и одобрительно похлопать сына по спине.

– Вина, Фелипе, сейчас же! – скомандовала Марисса, поставив на стол четыре стакана.

– Видишь? – сказал отец, указывая пальцем на жену. – Вот что тебя ждет.

В дверях появился Матео с сонными глазами и взъерошенными волосами:

– Лео, я рисовал бабочек, – объявил он, прижимая к груди альбом.

– Посмотри, как получилось?

– Дай-ка сюда, малыш.

Старший брат внимательно рассмотрел довольно неловкие наброски.

– Очень многообещающе, Матео. Кстати, почему бы нам завтра не устроить охоту на бабочек?

– Было бы здорово. – Мальчик развернулся и направился к лестнице, но, передумав, остановился. – Она согласна, Лео?

Каменные стены отразили бархатистый смех Габриэлы.

– Я согласна, малыш. Как же я могла отказаться от предложения стать сестрой такого чудесного мальчугана?

Фелипе подлил жене вина и вопросительно взглянул на пару влюбленных, которые не расцепили рук даже за столом. Оба одобрительно кивнули.

Марисса устроилась за столом с блокнотом и ручкой.

– Пора нам начать все планировать, – сказала она. – Габриэла, завтра утром я загляну в пекарню, чтобы поговорить с твоей мамой. Еще ведь не очень поздно? Вы не слишком устали? – она откинулась в кресле и рассмеялась. – Конечно, не поздно. Все равно ты сегодня, скорее всего, не уснешь. Не каждый же день обручаешься с самым красивым и завидным холостяком во всей деревне.

Она ущипнула сына за щеку, словно тот был упитанным малышом.

– Береги ее, слышишь меня? Позже проводишь ее домой и убедишься, что она зашла в свою дверь в целости и сохранности.

Лео поерзал на своем стуле.

– Ммм… Я думал, Габриэла может остаться на ночь со мной. Это же нормально, да?

Ответом ему был увесистый подзатыльник.

– Прояви уважение к свое невесте, Лео. Габриэла не одна из этих твоих… Она не будет «очередным пунктом в списке», как ты их называешь. Она хочет сохранить невинность до свадьбы, верно, моя девочка?

Габриэла кивнула, боясь, что голос ее выдаст, и поспешила сменить тему, не желая и дальше обсуждать добрачные связи.

– Мы встретили в горах монаха из монастыря Жюстина. Он оказался таким славным, правда, Лео?

– Ммм… На мой взгляд, он был странноват. Запираться от всего мира – мне этого вообще не понять. Чего он добивается?

Парень схлопотал еще один подзатыльник от матери.

– Вечной благодати и жизни рядом с Господом, вот чего. Все его земные грехи будут прощены, и он обретет место в раю, – она покачала головой. – Неужели это так сложно понять? Монахи проводят свою жизнь в молитвах. И они замаливают не только свои грехи, между прочим, но и наши, в частности, и твои лично.

– Кстати, он оказался таким молодым и привлекательным. Не так себе обычно представляешь монаха.

Лео демонстративно отнял у девушки свою руку. Еще в горах он заметил, что брат Флориан произвел на Габриэлу сильное впечатление.

– Не слушай ее, мам, вовсе он не красавец. Для начала, у него бритая голова, а для такой прически нужно иметь идеальную форму черепа.

– Ммм… – Невеста Лео принялась рассуждать вслух. – Проблема в том, что ты не знаешь, какая у тебя форма черепа, пока не обреешься на лысо, а потом оказывается уже поздно.

– Я бы ни за что не согласился, – заметил Фелипе, проводя рукой по своей пышной шевелюре.

– Может, хватит обсуждать этих бедолаг? – возмутилась Марисса, постукивая ручкой по блокноту. – Давайте сосредоточимся на свадьбе. Думаю, лучше всего запланировать ее на осень, – предложила она, обращаясь к будущей снохе. – Сейчас апрель, значит, на подготовку у нас будет примерно… два, четыре… – она посчитала на пальцах. – Примерно шесть месяцев. Как насчет октября? Все наши гости уже разъедутся, а погода еще будет чудесная. Как вам? Что скажете? Остановимся на октябре?

– Не знаю, сеньора Перес. Мне сначала нужно поговорить с мамой.

– Сеньора Перес? – фыркнула Марисса. – Что за ерунда. Зови меня отныне мама Марисса, ладно?