– Прошу меня простить, – отозвалась она и подняла голову. – Я проверяла слово в словаре. Чтобы не возникло вопросов.

– Какое слово?

– Шантаж, сэр. Вы пытаетесь меня шантажировать?

– Да как ты смеешь?! – на благородных щеках проявились багровые пятна.

– Я чуть лучше думала о Совете. Хотя… Нет, вру. Именно так я о нем и думала.

– Это возмутительно! – он вцепился пальцами в край стола, будто собираясь встать, но потом передумал и поправил и без того вылизанные гелем русые волосы. – Послушай, я понимаю твое недоверие, – было видно, что любезность дается ему с трудом. – Возможно, ты считаешь арест профессора Эдлунда несправедливым…

– Есть немного, – прищурилась она.

– Именно поэтому я здесь. Хотя и не должен был. Будет лишним поинтересоваться, знаешь ли ты про исчезновения девочек?

– Да, сэр… То есть, нет, сэр… В смысле, знаю.

– Прекрасно. Тогда ты понимаешь, что для мира солнцерожденных – это настоящая трагедия. И мы организовали тщательное расследование. Я делаю тебе одолжение, мисс Корсакофф. Огромное одолжение. Даже твоя опекунша не знает этих деталей, – он протянул ей тонкую картонную папку.

Досье на первую жертву. Все: от группы крови до списка подруг. Мутные снимки с видеокамер. Высокий мужчина в темной одежде – ничего не разглядеть.

– С чего вы взяли, что это Эдлунд? – возмутилась Мара.

– Смотри дальше.

Опросы свидетелей… Это ж сколько читать! И все так мелко-мелко… Хотя кое-какие строчки отмечены маркером. «Видели крупного орла прямо в черте Лонг Бранч»… «Сидел на нашей ограде за два дня до исчезновения»… «Не боялся»… «Крупная хищная птица»… «У нас такие не водятся»… Что за ерунда? Мало ли в мире орлов? И уж если ты собрался похищать целую девушку, то не проще ли это сделать в виде человека?

– И все?! – Мара сделала такое лицо, словно увидела что-то микроскопическое.

– Вторая и третья жертвы – то же самое, – Уортингтон потряс в воздухе двумя папками. – И даже статья из орнитологического вестника с фотографией. Вот послушай: «В национальном парке Терра-Нова в Ньюфаундленде, Канада, зафиксировано появление крупной взрослой особи Aquila chrysaetos, так называемого золотого орла, хотя данная территория более знаменита обширной популяцией Haliaeetus leucocephalus или белоголового орлана. Разумеется, и на территории Канады…»

– Послушайте, сэр, – начала девочка. – Это же такая чепуха, что я… Не знаю, тут надо посмеяться и разойтись. Орлов в мире миллионы. Эдлунд умеет превращаться в кого угодно. Стал бы нормальный уважающий себя маньяк делать подобную глупость? Это же все равно, что пробежать по городу с именной табличкой накануне похищения!

– Никого не напоминает? – сэр Чарльз раскрыл третью папку и показал ей увеличенную фотографию.

Мара на мгновение замялась. Действительно, она не раз видела тотем отца на тайных вечерних занятиях и сразу узнала его. Бурый, а на загривке рыжевато-золотистый окрас, желтоватое основание клюва, одна лапа темнее другой, белые вкрапления на крыльях… Действительно, тут совпадение вышло уж слишком точным… Но какое это доказательство?

– А алиби? – пробормотала она.

– Видишь ли, в мире солнцерожденных трудно доверять алиби. Если у преступника был зимний сообщник, он мог в нужном облике засветиться в любом публичном месте. Полететь под его именем в другой город… Или поплыть, жертвы жили на береговой линии, и мы считаем, у преступника была возможность уйти по воде… Мы не раз с таким имели дело, поэтому суд солнцерожденных не всегда принимает во внимание этот вид доказательств, – Уортингтон вздохнул. – Но при всем этом трудно не учитывать, что твой отец и вовсе не предоставил нам алиби.

– Что?!

– Он молчит. Говорит, что не делал этого. Да, показания детектора лжи чисты. И мы обыскали и Линдхольм, и его квартиру в Стокгольме…

– У него есть квартира?

– А ты не знала? – удивился сэр Чарльз. – Тоже странно…

– Да нет, – опомнилась Мара. – Ничего странного. Мы как-то не обменивались списками недвижимости.

– Странного много, мисс Корсакофф, как бы ты ни пыталась это отрицать. Нам известно про эксперименты, в результате которых на свет появилась ты. Профессор говорит, что все данные утрачены. Допустим. И, тем не менее, как только он узнал, что есть ты, как живое подтверждение успешного опыта, тут же захотел снова вернуться к ним. Но в обход Совета. Для этого ему нужны, разумеется, поставщики биологического материала. Он не убийца и не маньяк, Мара, всего лишь ученый. А тебе ли не знать, что они способны забывать об этике и морали ради науки?

– Он лично говорил мне, что жалеет о том эксперименте! Винит себя в том, что я попала в детский дом и росла без семьи!

– А кого еще винить, моя дорогая? Кроме него никто не виноват. Именно так бывает, когда человек в одиночку берется за то, что ему не под силу. Он эмоционально нестабилен. Забывчив. Неорганизован.

– Но он не идиот! Какой идиот стал бы похищать собственных учениц?!

– Может, он рассчитал, что во время каникул никто не станет его подозревать? К тому же, именно он знал их хорошо. Они все летние, Мара. Все учились в его группе. У него была вся информация, и если он по каким-то параметрам подбирал доноров для эксперимента…

– Но почему было просто не попросить? На это солнцестояние они станут совершеннолетними! Все ученики обожают Эдлунда.

– Ты бы дала свою яйцеклетку чужому человеку, Мара? Могла бы жить, зная, что где-то растет твой ребенок?

– Но… – она закусила нижнюю губу.

– Я знаю ответ. Ты – будущая мать. Женщины сильнее заботятся о своем потомстве, таков закон природы. Он не решился бы сделать это гласно. Родители, общественность… Сейчас не то время, как шестнадцать лет назад.

– Это домыслы, сэр, – Мара расправила плечи. – Ни единого прямого доказательства. Не знаю, как у вас, в нормальном мире людей не сажают в тюрьму за чьи-то фантазии.

Вопреки ее ожиданиям, Уортингтон рассмеялся.

– Ты еще слишком молода, моя дорогая, чтобы знать такие вещи, – сказал он,  глядя на нее с притворной нежностью. – Ты удивишься, когда узнаешь, за что сажают в тюрьму в «нормальном» мире.

– Ну, если вы сказали мне все, что хотели, я, пожалуй, пойду, – она встала, борясь с омерзением к этому снобу.

– Ошибаешься, моя дорогая, – снова улыбнулся он. – Мы только подошли к сути вопроса.

Она опустилась на место, мысленно советуя собеседнику больше никогда не называть ее «моя дорогая».

– Как я уже говорил, я могу влиять на многие решения Совета. В том числе на дело твоего отца.

– Вы можете его освободить?

– Нет, конечно! Это невозможно. Однако я мог бы позволить вам встретиться. Оплатить ему хорошего адвоката. Найти частного детектива.