Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У тебя впечатляющая… татуировка, — проговорила я хрипло, как загипнотизированная продолжая пялиться на обнаженного мужчину. А он спокойно стоял и смотрел на меня, словно давая себя изучить. И ни капли не стеснялся! — Ты не мог бы… одеться? — вышло как-то жалобно.
— Ар-р-рмина! — Он сделал стремительный шаг и моментально оказался возле кровати, а потом склонился, впечатав руки в подушку по обе стороны от моей головы. — Как же ты меня напугала…
Глава 18. Как ведьма потеряла стыд, совесть и голову
Это была не я! Это не со мной происходило! Голова закружилась от запаха чистого мужского тела, от предвкушения и близости Мина. В груди бухало сердце, эхом отзываясь внизу живота. Что я творю? То, что должна творить любая уважающая себя ведьма! Когда еще такой шанс выпадет? Я хотела его поцелуя, хотела чувствовать прикосновение губ, рук, тела.
— Я впервые в жизни так испугался. — Мужчина обвел кончиками пальцев абрис моего лица. — Думал, не успею.
— Как ты узнал? — хрипло выдохнула, я не отрывая взгляд от его глаз.
— Услышал твой зов. Зачем ты сняла браслет?
— Не хотела мочить в воде…
— Никогда больше так не делай. — Он застегнул на моем запястье браслет, а потом провел над ним рукой, и защелка исчезла, делая украшение не снимаемым. — Сразу нужно было поставить на него блок.
Слова сказать не успела, как прохладные губы коснулись тыльной стороны запястья, отбивая у меня желание ругаться. Мне стало страшно, осознание, что едва не погибла, накатило именно сейчас, и я всхлипнула. А потом, не отдавая себе отчет, не сдерживая желания, приоткрыла губы и потянулась к мужчине. Его желтые глаза стремительно темнели, в них разгоралось черное пламя, и мне безумно нравился этот жадный, волнующий взгляд.
Нежность и страсть. Надежда и вожделение.
Поцелуй совпал с моим вдохом, и мне почудилось, что вместе с ним я вдохнула часть души Мина. В голове зазвенело, я судорожно вцепилась в мужские плечи, потянула на себя, ощущая прохладную кожу под ладонями, чувствуя, как стучит его сердце, вдыхая едва заметный аромат мускуса. Касание его губ окончательно лишило меня рассудка, свело с ума, сорвало последние преграды. Целовался Мин так, что я ощутила себя облаком, которое сейчас взлетит, если он разожмет объятия. Мужчина усилил напор, и я покорилась, сдалась, позволила ему вести в этой партии. Откровенные поцелуи, смелые руки, нервные пальцы на обнаженной коже, бешеный стук сердца под ладонями. Мы целовались снова и снова, и мне хотелось еще больше, еще глубже, еще сильнее… Я со стоном выгнулась, подставляя под поцелуи шею.
— Ты точно этого хочешь?
— Да-а…
От нежности ничего не осталось, меня снесло ураганом желания, простыня улетела в сторону, и только сейчас я осознала, что на мне ничего нет. Одно дыхание на двоих, кожа к коже, и от этого по телу прокатывалась волна за волной, вызывая новые яркие и сумасшедшие эмоции. Сплетенные руки, жадные болезненные поцелуи-укусы и женский голос…
— Где моя внучка?
Я не знала, что поцелуи могут быть такими. Я чувствовала эмоции Мина и уверена, что он ощущал каждый мой вздох, каждое сумасшедшее биение сердца. Мне до судорожного всхлипа, до стона и дрожи в конечностях хотелось его всего…
— Мальчик мой, ты на кого тявкаешь?
— Бабушка?
Если бы на меня вылили ведро ледяной воды, эффект был бы таким же. Я взлетела над кроватью выпущенным из катапульты ядром. За секунду до того как дверь распахнулась, сунула Мину штаны, в которые он буквально впрыгнул, натянула на себя помятое платье и улеглась, накрывшись простыней.
Первым, согнувшись пополам, в комнату протиснулся здоровяк Джиллиус, бабушка крепко, как нашкодившего щенка, держала его за ухо. За массивной фигурой оборотня невысокую хрупкую ведьму было почти незаметно.
— Когда я спрашиваю, где моя внучка, я жду внятного почтительного ответа! — тоном, каким она обычно зачитывала решения ковена, проговорила бабуля и тут увидела меня. — Армина Шерилин! Почему у тебя на шее засос?
— Здравствуй, бабушка? Как ты здесь оказалась?
— Пришла на твой зов, и что я вижу?
— Что?
Я быстрым движением натянула простыню до подбородка.
— Я вижу, что кое-кто совершенно не заботится о своей репутации! — рявкнула старая ведьма.
Джиллиуса вынесло из комнаты вместе с дверью, Мин пошатнулся, но устоял, уцепившись за спинку кресла, я же, знакомая с бабушкиным взрывным характером не понаслышке, успела нырнуть под кровать.
— Я загнала метлу, примчалась спасать единственную внучку и нахожу ее не умирающей, а наслаждающейся! Или ты меня звала, чтобы я спасла тебя от этой наглой рожи? — ахнула любимая старушка. — Этот змей пытался тебя изнасиловать!
Ой-ей… что сейчас будет…
— Нет, бабуля! Он меня спас!
— Сначала спас, а потом воспользовался твоим состоянием! — припечатала ведьма. — Мне ли не знать, как эти самцы любят снимать стресс!
— Ничего не было!
— Это ты зеркалу расскажешь, когда примочки из бодяги будешь накладывать!
— Бабушка, меня чуть не утопили, а он…
— Так этот хвостатый гад еще и защитить тебя не смог?
Все, фонтан моего красноречия иссяк. Осталось только переждать бурю, а потом спокойно все бабуле рассказать. Хорошо, что я успела стащить подушку, устроюсь со всеми удобствами. Пыльно тут немного, правда, но лучше в пыли, чем болтаться под потолком.
— Успокойтесь, уважаемая, и позвольте все объяснить, — спокойно проговорил Мин и сделал решительный шаг вперед, я видела из-под кровати его босые ноги. — Я жених вашей внучки, мое имя…
Дурак! Кто же так разговаривает с разъяренной Верховной ведьмой?
Договорить он не успел, за окнами громыхнуло так, что стекла с жалобным звоном осыпались на дощатый пол, сверкнула молния, в комнате стало стремительно темнеть. Мин поперхнулся словами и ухватился за спинку кровати, чтобы его не вышвырнуло в окно.
— Ах вы… ведьма! Душа моя, прости заранее, но мы с твоей бабушкой сейчас немного пошумим!
— Все, нет больше у меня жениха, — скорбно сообщила я маленькому паучку, свившему паутину на нижней части кровати, и, зажмурившись, заткнула уши.
Надолго меня не хватило, волнительно все же, да и любопытно глянуть, как ба размажет наглеца по стенке. Не убьет, конечно, но потреплет знатно, в этом я даже не сомневалась. Было ли мне жалко Мина? Нет! Сам напросился, вот пусть сам и отдувается! За обман, за то, что надел на меня помолвочный браслет, промолчав о его сущности, за то, что целовал без спроса, и за то, что назвался моим женихом!
