— Имейте в виду, главное, правильно поставить вопрос, — предупредил Ларри, — Горыныч говорит только одно слово, — замечание белого китайца заставило задуматься наши буйные головы. А сам Ларри уже потирал руки в предвкушении своего триумфа.

— Давай, Ларри, начинай, — подначила Асанна. Хотя могла этого не делать. Брат и так чувствовал себя героем, ведь он был первым, с кем заговорил дракон.

— Горыныч, — обратился парень, встав напротив зверя, — будешь со мной летать?

Все замерли в предвкушении ответа. Мой серебристый красавец поднялся на ноги, расправил крылья, потянулся и утробно зарычал. Мы уже знали, Горыныч настраивается. Сразу ответить, если так можно выразиться, он не мог. Ожидание длилось недолго, и Горыныч, взглянув на нас, томившихся в ожидании, рявкнул свое знаменитое.

— Р-р-да!

Мы не поскупились на бурные аплодисменты.

— Теперь я, — вперед выступила Асанна. — Покатаешь меня, дракоша?

Все замерли. Горыныч растянул пасть в подобие улыбки, у него была такая особенность, зарычал и выдал.

— Р-р-да!

— Я люблю тебя, Горыныч, — я придумала свой вопрос, — мы победим в гонках?

Друзья переглянулись. Что ответит дракон? И Горыныч не подвел, он взревел.

— Р-р-да!

Я бросилась обнимать своего любимца. Настала очередь Эрвина. Он не торопился, морщил лоб в поисках вопроса.

— Меня зовут Эрвин, — крикнул Вышнев, глядя в чёрные вытянутые зрачки дракона, — скажи моё имя. Эрвин! — завопил парень, и все притихли. Вот так заданьице! Горыныч начал прочищать горло утробным рыком, теперь он настраивался дольше. Я затаила дыхание. Получиться ли? То, что дракон понял вопрос, я не сомневалась. Горыныч сосредоточенно гудел, пыжился и вдруг пророкотал.

— Гэ-р-р-вир!

Ошеломлённая его рыком, с радостным визгом я бросилась на шею Горыныча.

— Вот и разобрались, кто тут главный, — подвел итог Добромир, я повернула к нему счастливое лицо.

— Эрвин выходил Горыныча из яйца, выкормил его, он не смог причинить ему боль, и не стал купировать гребень, — папочка и мамочка в одном лице, — дружные хлопки были ответом на мои слова. Эрвин не обманул ожидание зрителей и церемонно раскланялся.

— Значит, Эрвин летит на Горыныче? — спросила Асанна.

— Нет, я с Ларой. Хочу, чтобы она привыкла ко мне и стала спокойней, — ответил Эрвин.

— Драконицу зовут Лара? — завопил Ларри, хлопнув Эрвина по плечу, — это же моё имя только в женском варианте. Друг, уступи мне Горыныча, — залопотала белая подлиза.

— Полечу я, — успокоила брата Асанна.

— Ты вообще, никогда им не управляла, — возмутился Ларри.

— Вот именно поэтому. Все летали, а я — нет.

— Не боишься, сестрица? — ехидно спросил Ларри.

— А ты, я смотрю, уже высотник? — подколола Асанна брата, — не злись, — сестра пошла на попятную, — я рада, что ты сел на дракона, да ещё летел столько времени с твоим-то страхом высоты.

— Полетит Соня, — сказал Добромир и Эрвин нахмурился, потому что я засияла как начищенный пятак, — сегодня нужен опытный наездник, — пояснил Светозаров. Два дня назад на Лару напали Тор с Иоланой. Они могут появиться снова.

— Нас будет трое в небе, — сказал Эрвин.

— Лара и Горыныч против Тора не устоят, на Грома он напасть не посмеет. Нам надо держаться вместе, контролировать небо. И обязательно шлемы для маскировки.

— А Горыныч? Как его загримировать? — спросил Эрвин. Мы переглянулись, совсем не подумали, — Иолана запросто узнает Горыныча.

— Эрвин прав. Горыныча надо преобразить.

— Можно изменить цвет, — предложила Асанна, — чем-нибудь натереть шкуру.

— Травой? — спросил Ларри.

— Может грязью? — я знала этот метод. Перед гонкой шкура Горыныч была вся заляпана подсохшей мазью Асанны отвратительного буро-зелёного цвета.

— А сок чароники? Он красит, будь здоров, — выдвинул своё предложение Добромир, — у нас тут её полно.

— Можно попробовать, — оценила Асанна. — Где брать ягоду?

— Вот в этом перелеске должна быть, — Добромир махнул рукой, приглашая следовать за ним. И скоро наша компания, перемазав руки, тащила полные горсти чароники и размазывала её по бокам и спине Горыныча.

— Она хоть отмывается? — я разглядывала свои чёрные ладони.

— Через неделю запросто, — хмыкнул Эрвин, и я показала ему кулак.

Мне не терпелось в небо. Так давно я не летала, что стало казаться, что я всему разучилась, и буду, как новичок, осваивать азы. Добромир хотел позаимствовать мне седло, но на гребень Горыныча оно не помещалось. Пришлось положить толстый сложенный в несколько раз плед, и закрепить его под брюхом ремнями. Мне было не привыкать, ведь и раньше самодельное седло было без особого комфорта.

А вот Эрвин не без внутренней тревоги подошёл к Ларе. После недавнего нападения он сомневался, что драконица согласится на совместный полёт. Но Лара восприняла наездника положительно, тем более он, втихаря, незаметно подкормил её сахарком. Эрвин сильно ошибался, думая, что он один балует драконицу.

В кармане у меня тоже лежало лакомство, и оно досталось Горынычу. Похоже, только Добромир не нежничал с Громом, он ничего не предложил своему дракону. Никто не знал, что рано утром хозяин чёрного монстра выкупал своего любимца, почистил чешую жесткой щеткой и притащил ему целую корзину моркови.

И сейчас мы трое почти одновременно поднялись в небо. Ларри и Асанна, оставшиеся в леваде из-под ладони следили за счастливцами, расчерчивающими голубое небо замысловатыми фигурами.

Голубой небосвод распахнул объятия. Мне хотелось кричать от радости, пить вкусный холодный воздух, нестись наперегонки с ветром. Полёт вернул мне себя. Ветер смыл все страхи, я дышала полной грудью, закрыв глаза и наслаждаясь полетом. Резкий крик вырвал меня из блаженного состояния, я оглянулась, Добромир развернул Грома и мчался к усадьбе.

Над великолепным особняком Светозаровых поднимался черный столб дыма. Усадьба полыхала. Еще только повернув Горыныча, я поняла: мы не успеем. Видимо, Добромир первым увидел огонь, пожирающий особняк. Но с какой бы скоростью ни летел чемпион, дом было уже не спасти. Мы неслись вслед за Громом, круто развернув своих драконов. Сверху было видно, фамильный особняк полыхал, словно картонный макет. Нескольких минут хватило для того, чтобы от усадьбы, построенной на века, остались лишь чёрные развалины.

Добромир первый приземлился перед домом, почти свалился со спины дракона. Мы с Эрвином почти одновременно сели на аллее за спиной чемпиона.

Добромир сделал несколько нетвёрдых шагов к дому, одна нога у него подломилась, он упал на колено. С трудом поднялся, застыл, глядя на бушующее пламя, доедавшее особняк. От пожара шёл нестерпимый жар, невозможно было приблизиться, так сильно он опалял лицо. Но Добромир стоял ближе всех и не двигался. Мне почудилось, что он плачет, но когда чемпион повернулся к нам, на лице не было слез, они испарились мгновенно, не успев прочертить невидимые дорожки. Сердце сдавило от жалости. Родной дом Добромира, в котором он знал каждый угол, каждую скрипучую ступеньку, каждую треснутую половицу, перестал существовать.