Взглянув на мешок, упавший ей в ноги, она сердито насупилась.

– Я не особенно проголодалась, – заявила она.

Хорас, который расседлывал лошадь, кинулся к ним.

– Давай я, – вызвался Хорас, желая предотвратить ссору меж ними.

Уилл, подняв руку, его удержал.

– Нет, – сказал он, – ты лучше устрой укрытие. Достать из мешка провизию сумеет и Ивэнлин.

Их взгляды встретились. Ивэнлин поняла, что не права она. Чуть заметно дернув плечом, она потянулась к мешку.

– Если это тебе так важно… – пробормотала она, потом попросила: – Ничего, если костер мне разведет Хорас? Он справится гораздо быстрее, чем я.

Состроив гримасу, Уилл задумался. Он считал, что нельзя разводить костер, пока они на землях Кельтики. Просто странно путешествовать ночью, а потом разжигать костер, чтобы его пламя и дым видели все любопытные. Кроме того, слова Джилана не давали юноше покоя.

– Огонь нельзя разводить, – заявил Уилл решительно.

Сердито надувшись, Ивэнлин опорожнила мешок с провизией.

– Только не холодный сухой паек! – огрызнулась она.

Уилл смерил ее бесстрастным взглядом.

– Не так давно ты была рада съесть что угодно – горячим или холодным, лишь бы было съедобно, – напомнил он, и девушка отвела глаза. – Послушай, – добавил он уже более спокойно, – Джилан знает про эти вещи больше любого из нас, и он велел нам быть незаметными, понятно?

Ивэнлин что-то пробурчала в ответ. Хорас тревожно следил за их перебранкой. В конце концов он предложил им выход:

– Я могу развести костер. Если сделать это здесь, под кустами, дым должен почти рассеяться к тому времени, как через них просочится.

– Дело не только в этом, – пояснил Уилл, перекидывая бурдюки с водой через плечо и вынимая лук из притороченного у седла чехла, – Джилан говорит, у уорголов поразительно острый нюх. Если мы разведем огонь, в воздухе будет долго стоять запах дыма после того, как мы его погасим.

Хорас кивнул, соглашаясь. Пока никто не успел привести новые возражения, Уилл направился к нагромождению валунов позади их привала.

– Я пойду осмотрюсь на месте, – объявил он. – Узнаю, есть ли здесь в округе вода. И просто удостоверюсь, что нам никто не набьется в компанию.

Проигнорировав Ивэнлин, которая продолжала недовольно бурчать, так, чтобы услышал Уилл, он стал взбираться на каменные завалы. Он тщательно осмотрел местность, перебегая из одного укрытия в другое, пригибаясь к самой земле и прячась со всей осторожностью, на которую был способен. Когда ведешь разведку, однажды сказал ему Холт, всегда действуй так, словно тебя кто-то видит. Никогда не полагайся на то, что ты в одиночестве.

Уилл не обнаружил никаких признаков уорголов или кельтов, но зато наткнулся на холодный прозрачный ручеек, струившийся по каменистому ложу. Течение было достаточно быстрым, и казалось, что из него можно пить. Сделав глоток и убедившись, что вода чистая, Уилл наполнил бурдюки под завязку. Свежая холодная влага была особенно вкусной после той, что была в бурдюке. Простояв несколько часов в бурдюке, вода начинала напоминать по вкусу бурдюк, а не воду.

Хорас и Ивэнлин ждали его возвращения. Ивэнлин разложила на тарелке вяленое мясо и сухие галеты, которыми они питались вместо хлеба уже достаточно долго.

Уилл почувствовал к девушке признательность, когда увидел, что мясо она приправила небольшим количеством пикули. Любое добавление к безвкусной еде воспринималось с радостью. Они приступили к еде, и тут Уилл заметил, что на тарелке самой Ивэнлин пикулей нет.

– Ты их не любишь? – спросил Уилл с полным ртом.

Избегая его взгляда, она покачала головой:

– Да не особенно.

Но Хорас не мог промолчать.

– Она положила тебе последние, – сообщил он Уиллу.

На мгновение юноша смутился. Он только что подцепил последний кусок терпких желтых пикулей и уже отправил его в рот, поэтому не мог поделиться.

– М-м-м… – промямлил он, догадываясь, что для Ивэнлин это был способ установить между ними мир. – Хм-м… ну, спасибо, Ивэнлин.

Девушка встряхнула головой, но волосы ее были короткими, поэтому движение было странным и неуклюжим. Наверное, подумал Уилл, она делала так, когда носила длинные волосы, которые при малейшем движении струящимися прядями рассыпались по плечам.

– Сказано же тебе, – бросила она, – я не люблю пикули. – Теперь было видно, что она хотела улыбнуться, но сдержалась.

Уилл же не стал отказывать себе в этом удовольствии:

– Я первым постою на часах. – Этот способ доказать, что не он держит на Ивэнлин зла, был ничуть не хуже любого другого.

– Если постоишь и за меня, забирай мои пикули тоже, – предложил Хорас, и все засмеялись.

Настроение у всех значительно поднялось. Хорас и Ивэнлин расстилали одеяла и плащи и набирали веток с кустарника, с листвой погуще, чтобы устроить место для ночлега.

Уилл, в свою очередь, захватив флягу с водой и свой плащ, влез на скалу повыше, из тех, что окружали их лагерь. Кое-как там устроился, найдя место, откуда хорошо просматривались предгорья в одном направлении и дорога поверх заслонявших ее кустов – в другом. Помня, как никогда, все наставления Холта, юноша выбрал себе место в нагромождении валунов, составлявших нечто вроде естественного кармана, что позволяло ему смотреть в обе стороны так, чтобы его голова не торчала. Несколько минут Уилл вертелся и ерзал, устраиваясь поудобнее и откидывая от себя наиболее острые камни, готовые впиться в его тело. Потом махнул на все рукой, решив, что по крайней мере это не даст ему дремать в карауле.

Уилл завернулся в плащ и опустил капюшон. Затаившись среди серых скал, он до того слился с фоном, что его невозможно было увидеть.

Его насторожил звук – неясный и непостоянный, он доносился с порывами ветра. Ветер окреп – громче сделался звук. Ветер затих – и Уилл уже ничего не слышал. Сначала Уилл решил, что ему просто почудилось.

Затем звук долетел опять. Густой, ритмический гул. Возможно, голоса́, но таких Уилл никогда не слышал. Похоже на пение… Порыв ветра – снова гул. Нет, не пение. Не было напева. Был только ритм. Жесткий ритм, без вариаций.

Вот ветер снова затих, и вместе с ним – гул. Уилл почувствовал, как шевелятся волосы на затылке. Что-то в этом звуке таилось недоброе. Что-то опасное. Уилл это чувствовал.

Вот он опять! И тут мальчик понял, что это. Мерное уханье. Многоголосое низкое уханье в такт. Мерный припев, не имевший ничего общего с музыкой и, несомненно, несший угрозу.

Ветер дул с юго-запада, так что гул доносился с той части дороги, которую они уже миновали. Уилл приподнялся медленно и осторожно и стал всматриваться в ту сторону. Со своего места он различал повороты и заломы дороги, но не все: некоторые терялись в предгорьях и за возвышенностями. Он видел дорогу примерно на километр, и на этом отрезке не было никакого движения.