Взять обычную целительскую практику. Больному предлагают приобрести дорогостоящую игрушку или что-нибудь из бижутерии, затем с помощью колдовского ритуала, сопровождаемого заговором, а то и молитвой, пересаживают хворь в купленный предмет и велят оставить на тротуаре. Вещица красивая — кто-нибудь да поднимет. В итоге подбросивший выздоровел, нашедший заболел, но количество зла на душу населения, согласитесь, осталось прежним!

Собственно говоря, что такое бизнес (в широком, конечно, понимании слова), если не ряд магических обрядов и манипуляций, переводящих стрелки на ближнего твоего?

Каждому ребёнку известно: основываешь ли ты фирму, обживаешь ли особняк — перво-наперво зови попа с кадилом. Освятил — считай, все напасти выгнал. Правда, недалеко и ненадолго, вроде как пыль сухим веником поднял: глядь — осела гуще прежнего. Почему гуще? Да потому что любое место, где денежка плодится и размножается, обречено стать накопителем негативной энергетики. Но не сворачивать же из-за этого дело! Стало быть, умный человек заблаговременно должен позаботиться о том, куда сбрасывать отрицательные эмоции и прочую дрянь. Вспомним римлян. Не зря слыли они лучшими градостроителями древности: сначала прокладывали канализацию, а там уж дома возводили.

Схему Глеб выявил довольно быстро. От особняка до овражка оба слива шли вместе, потом разбегались: материальное дерьмо — в ерик, духовное — в деревню. Должно быть, проектировщики прикинули, что так и так пропадать глубинке. Строго судить их за это не следовало: они же наверняка ни разу в глаза не видели ни баб Маню, ни деда Никодима, ни запойного Ромку, ни обезноженного поджигателя. А когда вредишь неизвестно кому, это всё равно что никому не вредишь…

Портнягин выбрался из незримого стока астральных нечистот и снова почувствовал себя человеком. А почувствовав, нахмурился.

Ладно. Схему выявил. И что дальше? Перекрыть энергоотвод? Знать бы ещё для начала, как это делается! Кроме того, частная собственность. Посягнёшь — влетит от наставника. Да и не только от него, пожалуй. Вон она какая, собственность-то, в пять этажей! Собаки, охрана, сигнализация, может, даже колдун обслуживает… по вызову…

Так и не решив, что ему конкретно предпринять, ученик чародея двинулся к синеющей неподалёку полосе асфальта, проложенной, надо думать, от железных узорчатых ворот особняка до самой магистрали. В любом случае звонить Ефрему не стоило. Отругает — Бог с ним. Хуже, если велит вернуться в город и приедет разбираться лично. Такого унижения Глеб Портнягин допустить не мог: легкомыслие и безалаберность сочетались в нём с самомнением и упрямством, что, как известно, даёт в итоге гармоничную личность.

Выбравшись на асфальт, он первым делом обобрал репьи с левой штанины и уже собирался взяться за правую, когда рядом притормозила скромная серенькая иномарка чумахлинской сборки и весёлый знакомый голос произнёс:

— Ну где бы мы ещё с тобой встретились!

Из-за наполовину опущенного тёмного стекла выглянула румяная улыбающаяся физия Игната Фастунова.

Действительно, где бы ещё? Встреча, неожиданная сама по себе, представлялась вовсе подозрительной, если вспомнить, что бывший одноклассник Портнягина — тоже ученик колдуна. Конкурента и нигроманта с неуловимо белогвардейской фамилией Кудесов. Хотя это могло быть и псевдонимом…

— Ну я — понятно, — всё так же весело продолжал питомец чёрного мага. — А ты-то как сюда попал?

— Водным путём, — не стал лукавить Портнягин.

— По ерику? — содрогнулся Игнат. — Бр-р… И что же тебя подвигло?

— Не видишь? Травы собираю… — невозмутимо отозвался Глеб. Нагнулся и открепил от штанины ещё два репья. — А ты домой? — Он выпрямился и посмотрел на особняк.

Это был хороший удар. В подначках оба изощрялись ещё со школьной скамьи, причём с прискорбием следует признать, что в большинстве поединков верх брал Игнат.

— Обижаешь! — с готовностью откликнулся он. — Что это за дом — в пять этажей? Строить — так строить!

В салоне кто-то крякнул.

— Вообще-то мы… а-а… сначала как бы в семь этажей хотели, да… — прозвучало из тёмного чрева иномарки.

Игнат залился румянцем.

— Это я чтоб не сглазить, — шмыгнув носом, пояснил он тому, кто сидел за рулём.

— А ваш… а-а… коллега… как бы тоже — да? — по очистным сооружениям? — поинтересовался незримый водитель, бывший, надо полагать, ещё и владельцем пятиэтажника.

— Сущностям, — поправил Игнат. — Сооружения — это у вас тут. А у нас в астрале — сущности.

— Так, может, он тоже… а-а… примет участие?.. Я бы заплатил…

— Только в качестве консультанта, — поспешно сказал Портнягин.

Грешно было упускать такой случай. Заодно посмотрим, как работает поднаторевший в колдовском ремесле Игнат, ума наберёмся… Дело в том, что в отличие от своего бывшего одноклассника, сразу подавшегося в ученье, Глеб вынужден был сначала отдать долг государству, отбыв полтора года в местах не столь отдалённых.

* * *

Удивительно, но изнутри особняк казался больше, чем снаружи. Сначала хотелось сравнить его с городом, потом — со страной, и наконец — с отдельно взятым мирозданием. Лестницы, лестницы, этажи, подвалы, котельная, два лифта… И куда ни загляни, всюду чувствуется заботливая рука дизайнера: в меру навороченная обстановка, комфорт, чистота. Даже те отсеки, которым отделка только ещё предстояла (скажем, нижний уровень двухъярусного подвала, где намеревались оборудовать тир), не выглядели устрашающе, как это часто бывает с незавершёнкой. Возможно, причина тут заключалась в том, что планы владельцев уже воплотились ментально и стали почти зримыми.

Но главное, конечно, астральный микроклимат. Если не вспоминать о напастях, одолевавших деревню Потёмкинскую, работу неизвестного экстрасенса следовало признать шедевром. Переступив порог, ты не просто попадал из жары в прохладу, ты попадал из отрицательной энергетики страны в положительную энергетику особняка.

Приятное впечатление производили и хозяева. Холёный упитанный Кирсан Устинович вёл себя с мягким барственным достоинством, ничуть не напоминая хамоватого нувориша. Правильная речь: никаких «типа», никаких «бля» — всего три связки, три вполне интеллигентных слова-паразита: величественное «а-а…», осторожное «как бы» и исполненное лёгкого сомнения «да».

— Вот, прошу любить и жаловать, моя… а-а… как бы супруга, да?..

Осанистая Полина Леопольдовна отнеслась к молодым колдунам также вполне благосклонно.

— Ну-с, так что у нас тут? — вежливо отклонив предложение испить чайку, взялся за дело улыбчивый Игнат.

Вместо ответа хозяйка побледнела, попятилась, округлила глаза.

— Вот! — выдохнула она, указывая дрогнувшей рукой куда-то в угол.

Мужчины обернулись. В гостиную прямо сквозь евростену вторглась уже знакомая Глебу эфирная оболочка усопшей баб Вари, легко различимая невооружённым глазом, поскольку еврошторы на евроокнах были задёрнуты. Добралась, странница. Неслышно ворча и опираясь на заветный бадик, престарелая покойница пересекла гостиную и ушла в стену напротив.