Но она стабилизировала себя. Глубоко вздохнула.

Ривз корчился в углу с плотно закрытыми глазами.

– Ривз! – сказала Агнес своим обычным голосом. – Отныне вам запрещается во время интервью устанавливать со мной зрительный контакт.

Ривз перестал корчиться, и его голова повернулась в направлении ее голоса. Агнес сомневалась, что приказ сможет действовать долго, но она не могла позволить Ривзу передавать другие свои мысли – если бы он смог превратить свои мысли в визуальные образы, они оба были бы мертвы. Только несовершенство телепатических навыков Ривза ее и спасло.

– Д… доктор, я не могу открыть глаза, – произнес Ривз дрожащим голосом, полным сожаления. Лицо его исказилось, а дрожащие пальцы шарили по покрытию пола.

– Ривз! Вы можете открыть глаза. Но я запрещаю вам смотреть в мою сторону.

Ривз заморгал. Он вновь свернулся калачиком, отвернув взгляд.

– Я не хотел сделать вам больно, – сказал он спокойно. – Просто, когда я говорю с вами, слова получаются не те.

Он схватил себя руками за горло, продолжая:

– Но я хочу вам сказать все, потому что мне кажется, что вы не понимаете.

Он помедлил.

– Я больше не хочу здесь оставаться. И вы не хотите, чтобы я здесь был. Вам жаль, что вы превратили нас…

Руки Ривза вновь стали судорожно дергаться. Он либо нервничал, либо злился.

– Ривз! Это не прав…

– НЕТ, ЭТО ПРАВДА! – закричал заключенный, скребя ногами пол. – ВЫ ЖЕЛАЛИ БЫ, ЧТОБЫ МЕНЯ НИКОГДА НЕ БЫЛО, И ВЫ НАШЛИ НОВЫЕ СПОСОБЫ УБИВАТЬ ЛЮДЕЙ, И ВЫ ЛЖЕТЕ МНЕ, ЧТОБЫ РАНИТЬ МЕНЯ, И Я ВАС НЕНАВИЖУ!

Колотя по мягкому полу кулаками, Ривз продолжал кричать слова, оглашавшие помещение его маленькой камеры:

– Я НЕНАВИЖУ ВАС, НЕНАВИЖУ ВАС, НЕНАВИЖУ!

Рыдания вырвались из его горла; кулаки разжались.

– Почему вы сделали нас, если вы нас не хотели? Зачем вы сделали меня?

Агнес задумалась, структурируя свой ответ:

– Вы были нужны, Ривз. Благодаря вам мы выиграли войну. Но мы сделали ошибку. Я сделала ошибку. Теперь мы хотим вас вылечить.

– Я не хочу возвращаться. Я не могу здесь жить.

– Почему?

– Здесь все… не так.

Рот Ривса открылся и исказился в гримасе – он подыскивал слова. Мгновение – и он сдался:

– Мне больно. Ваш голос ранит меня, когда вы задаете вопросы или что-то мне говорите. Вы используете слова вместо того, что видите у себя в голове…

Его голос срывался, словно через слова он пытался протащить идею, которой в словах не было места.

– «Вылечить», говорите вы, а я вижу тень… «разоружить».

Слово, вырвавшееся изо рта Ривса, напоминало вой кота, и Агнес почувствовала укол страха.

– Вы говорите «ошибка», а я вижу покрывало над системой планет, покрытых обломками форм, которые когда-то несли в себе людей…

Ривз помедлил и продолжал:

– Ваши мысли, запертые в слова, которые вы произносите губами, и желающие освободиться, режут как нож. Мне здесь не нравится. Никому из нас не нравится…

Ривз остановился посередине предложение; взгляд обеспокоенный, даже тревожный.

– Кто эти «нас», Ривз?

Ривз уклонился от ответа, и Агнес усилила нажим.

– Вы изолированы в этой камере. Вам разрешено говорить только со мной.

Она склонилась к Ривзу:

– Кто такие эти «мы»?

– Я не знаю.

– Отвечайте!

– Я не знаю.

Агнес сжала кулаки.

– Ривз! У вас посередине спины зудит и чешется. Вы не можете достать это место, а зуд будет все сильнее и скоро станет невыносимым. Если вы ответите на мой вопрос, зуд исчезнет.

Она откинулась на спинку кресла.

– С кем вы общаетесь? – спросила она.

Ривз напрягся, принялся ощупывать спину; пальцы без ногтей бессмысленно тянули кожу, пытаясь почесать зудящее место. Безрезультатно. На Агнес это произвело впечатление – больше минуты, прежде чем ответить, Ривз терся спиной об пол.

– Это они. Другие, там, – проговорил он с самым несчастным выражением лица.

Через мгновение он вновь принялся кататься по полу, пытаясь почесать спину.

– Прекратите, – стонал он.

– Я вам не верю, – проговорила Агнес.

Лицо Ривза исказила боль:

– Это п… п… правда.

Агнес нахмурилась.

– И как вы общаетесь?

Если бы слезные железы у Ривза не были удалены, Агнес решила бы, что он плачет.

– Так же, как мы с вами. Никаких слов. Они говорят, мне больше не нужны слова.

Глаза его начали вываливаться из орбит.

– Прошу вас, остановите это.

Агнес как будто не слышала его.

Оказывается, пациенты общаются телепатически.

– И давно? Как давно, Ривз?

– Не так давно… некоторое время.

Ривз терся спиной об пол, но бесполезно – мягкое покрытие не могло ему помочь. Не обо что потереться по-настоящему. Он заскулил:

– Они теперь со всеми говорят. Говорят, нужно уходить. Нам здесь не место.

– И как вы собирались уйти?

– Пожалуйста, остановитесь.

Ривз упал на пол, его скуление превратился в стоны; он завернул руки далеко назад, пытаясь дотянуться до иллюзорной точки, где сконцентрировался зуд.

– Я спрашиваю вас в последний раз.

Агнес ждала, пока Ривз конвульсивно бился на мягком полу. И вдруг, потеряв последние силы, он затих. Негромко вздыхая, закрыл глаза.

И вдруг его тело стало дрожать и колыхаться.

Поднявшись с кресла, Агнес ступила внутрь сетки безопасности. Включив внешнюю связь, она была ошеломлена низким гулом, который шел отовсюду, сотнями сообщений; вся тюрьма словно ожила и передавала сигнал за сигналом. Перед ее внутренним взором сверкали сигналы предупреждения. Это было именно то сообщение, которое и она собиралась передать. Тюрьма теряла своих заключенных – всех, одного за другим.

Ривз лежал на полу, обратив к ней лицо. Посмотрев на него, она увидела, что контуры его тела вновь задрожали, а кожа стала затуманиваться. Она несколько раз моргнула, но все равно не смогла сфокусировать взгляд.

– Вы должны попробовать, – прошептал Ривз. – Попробовать увидеть и пойти со мной. Мне жаль…

Слова Ривза щамерли в то время как тело его превратилось в неясный силуэт и исчезло из вида. Углубление в полу, где он лежал, выровнялось, и пол принял обычный вид.