Между тем на противоположной стороне города штурм воинов Кларенса проходил более успешно. После того как ров был забросан связками хвороста и преодолен, воины первой боевой линии вскарабкались наверх по развалинам монастыря и стены. Один из них, Гарри Инглз – его имя заслуживает вечной памяти, – бросился вниз внутрь города. Его примеру последовали другие. Масса английских солдат, охваченных боевым духом, ринулась вперед вдоль северной стены навстречу шуму боя, который завязали их товарищи у главной бреши. Случилось то, что происходило в Бадайо, но через 400 лет. Французы, защищавшиеся у стенной бреши, подверглись атакам с фронта и тыла. Это было для них слишком. Они беспорядочно отступили, и в конечном счете атакующие прорвались и через главную брешь. Воины, штурмовавшие город со стороны Прэри, соединились внутри города с воинами под предводительством отчаянного герцога Кларенса. Вскоре через брешь въехал в город король Генрих, и оба брата королевских кровей встретились лицом к лицу.

Теперь атакующие распространились по всему новому городу, вытесняя противника с одной улицы за другую и нанося ему тяжелые потери. Через несколько лет французские хронисты, в частности Вюлли, обвинили англичан в злонамеренной резне, а современный английский историк выразил сожаление, что Генрих «не запретил резню и грабеж, как только прекратилось сопротивление». Но прежде чем написать эти слова, сделал ли доктор Вюлли хоть небольшую паузу, чтобы представить себе картину сражения и поразмышлять над тем, каким образом король должен был сдерживать отдельных солдат в обстановке хаоса, которая неизбежно устанавливается после штурма города, отказавшегося сдаться? Военные обычаи того времени – и долгое время спустя – исключали пощаду городу, отвергнувшему предложение о сдаче и взятому штурмом. Все взрослые мужчины были потенциальными солдатами, гражданские лица мало отличались от военных. Различение могло производиться лишь по признакам пола, возраста и принадлежности к служителям культа. Генрих же строго обязал своих солдат щадить женщин, детей и священников, а также церкви с их утварью. Считается, что его приказы в целом выполнялись. Изучив в связи с вышеприведенными обвинениями источники, я не смог найти ничего из того, что позволило бы осудить короля Англии. На самом деле, когда сопротивление французов действительно прекратилось, король проявил похвальную мягкость, стараясь изо всех сил склонить горожан к принятию английской власти. Одним из первых документов того времени, появившихся после осады, был документ о регистрации брака английского солдата и французской девушки.

Теперь город оказался в руках англичан, но замок еще предстояло взять. Генрих решил эту проблему неожиданным способом. Он не штурмовал замок, не подвергал его бомбардировкам, но потихоньку предложил его защитникам сдаться. Через пять дней замок согласился принять условия сдачи, если ему не будет оказана помощь французскими властями до 19 сентября. Когда в установленный срок помощи не последовало, замок капитулировал 20 сентября на поразительно щадящих условиях. Это убедительно доказывает, что английский король стремился обращаться как можно мягче с теми французами, которых надеялся сделать в кратчайший срок лояльными подданными. Действительно, в Кане, как и во всем герцогстве, он действовал как наиболее просвещенный монарх.

* * *

Как только пал Кан, король послал Глостера овладеть Байе, расположенным в 20 милях к западу. Город не оказал сопротивления. Так же поступили соседние города и деревни, включая населенные пункты с такими хорошо известными названиями, как Тийи и Виллер-Бокаж. Таковы были престиж и влияние короля Генриха V, подкрепленные преувеличенными оценками мощи английской армии и страхом перед ее артиллерией. Не остался не усвоенным нормандцами и урок того, что могло случиться с городом, отказывающимся сдаться. Столица Нижней Нормандии находилась во власти англичан, был создан надежный и удобный плацдарм для дальнейших военных операций. Первая фаза завоевания Нормандии завершилась согласно плану.

* * *

Какой характер должны были приобрести будущие операции? Перед ответом на этот вопрос стоит обсудить политическую ситуацию, которая неожиданно возникла. Ситуация была довольно сложной и запутанной, поскольку существовал непредсказуемый фактор – загадочный герцог Бургундский. В тот самый день, когда пал Кан, герцог захватил Понтуаз, находившийся лишь в 20 милях на северо-запад от Парижа. Форсировав Сену, он двинулся на Шартр. Генриху показалось, что Париж может пасть в любой момент, и, если бы англичане начали марш на Париж сами, это могло бы толкнуть сторонников Арманьяка и бургундцев в объятия друг к другу в общем порыве защитить национальную столицу.

Вынашивал ли подобное намерение Генрих или нет, осуществить его в данный момент он не мог. Ведь завоевание Нормандии еще не было завершено. Нужно ли ему теперь двигаться на восток, юг или запад? Шартр находился менее чем в 20 милях от границы с Нормандией. Если бы бургундец двинулся в направлении Нормандии и пересек границу, то его было бы трудно и неудобно выдворить обратно без открытой войны. Теоретически Бургундия являлась союзницей английского короля. Поэтому английской армии следовало наступать на Шартр.

Перед осуществлением своего плана король послал часть войск к западу от Байе в качестве флангового охранения на случай возникновения опасности со стороны Бретани. Он поручил командование этими войсками Гилберту Толботу, а управление Каном на время своего отсутствия – надежному Амфревиллу.

К 1 октября англичане были готовы возобновить наступление и выступили в поход. На этот раз они пренебрегли дорогой Кан – Фалез, которую довольно часто торили английские войска 500 лет назад, поскольку Фалез был сильно укреплен и его осада могла задержать продвижение английской армии. Поэтому Генрих обошел город с востока и прошел через Трун – центр горловины «пакета Фалез» в 1944 году.

В ходе марша по этой дороге англичане не встретили сопротивления. Преодолев 40-мильный путь с умеренной скоростью хода в 12 миль в день, они заняли Аржантан. (Здесь происходила сцена из драмы, когда Генрих II задал свой знаменитый вопрос: «Кто избавит меня от этого беспокойного священника?») В Аржантане король остановился и устроил свою штаб-квартиру. Отсюда он посылал войска к востоку и югу от города для освоения окружавшей местности вплоть до границ герцогства. Цель короля состояла в создании укрепленного рубежа для защиты границы Нормандии от возможных атак со стороны Бургундии или Арманьяка. Такой рубеж, протянувшийся от Верней на севере на юг к Беллеми, а далее на запад к Алансону, был создан. Алансон оказал слабое сопротивление, но к концу октября оказался под надежным контролем англичан.

Все шло отлично, оставалось лишь овладеть Фалезом, чтобы король мог считать своим владением всю Южную Нормандию. Но Фалез был крепким орешком, а благоприятное время для похода подходило к концу. Возникли политические проблемы с Бретанью, Анжу и Майеном. Все три герцогства испытывали тревогу в связи с приближением англичан и взывали о помощи к Парижу, хотя и тщетно. Не получив из Парижа ответа, они взяли благоразумный курс на соглашение с англичанами на приемлемых условиях. Против этого Генрих не возражал и вскоре заключил мирные соглашения со всеми тремя герцогствами. 16 ноября договоры были подписаны, и для атаки на Фалез угрозы с побережья больше не существовало. Уже упоминалось, что время для похода заканчивалось, но пример Эдуарда III убедил его внука в возможности проведения военной кампании и зимой. Генрих приготовился последовать этому примеру.