— Разрешите, товарищ капитан?

— А, Петр Петрович! — совершенно иным голосом, чем разговаривал вчера, проговорил Тарасов и, сделав несколько шагов навстречу, протянул руку: — Добрый день! Ну, как устроились?

— Считаю, что нормально, — Мочалов подробно доложил об участке обороны, который занимает рота. Комбат был весел, внимателен и дружелюбен. Старший лейтенант решил воспользоваться тем, что у него хорошее настроение, и спросил:

— Товарищ капитан, вся местность передо мной танкоопасная, мины есть, хотя посев редкий, вот если бы мне хоть одно противотанковое ружьишко!

— Хорошо, дам, — неожиданно легко согласился комбат. Затем расспросил Мочалова, откуда он родом, давно ли в армии. Узнав, что семья осталась в оккупации, спросил:

— Не обращались к командованию, чтобы оно через партизан попыталось выяснить что-нибудь об их судьбе?

— А разве можно это сделать?

— Я выясню и скажу.

Петр Петрович возвращался в роту в хорошем настроении. Сегодня комбат ему определенно понравился.

Немцы из пулеметов и стрелкового оружия обстреливали позиции роты.

«Хорошо, что минометы редко бьют, — подумал он, — новичков постепенно приучат к обстановке. Немцы наверняка слышали ночью возню в наших окопах и теперь на всякий случай прощупывают нас».

Где ползком, где короткими перебежками он обошел весь участок обороны, предупредил командиров взводов, чтобы не отвечали на стрельбу немцев и те не разгадали систему обороны.

Грязный, мокрый и усталый, к обеду добрался он к своему блиндажу. Как раз подоспели продовольственники и старшина — пожилой рыжеусый Лерков, — сразу же начал хлопотать у ящика из-под снарядов, служившим столом.

Только взял Мочалов в руку ложку, как в блиндаж ворвался посыльный от командира второго взвода:

— Товарищ старший лейтенант! Танки!

Мочалов приказал старшине доложить об атаке немцев комбату, а сам подскочил к стене, где висели шинель и новенький автомат, который он еще не успел и пристрелять, и вслед за красноармейцем выскочил из блиндажа. Позиции второго взвода начинались слева, в ста метрах. Мочалов с сожалением подумал, что он еще не успел выяснить, где находится позиция артиллеристов. И без бинокля он хорошо видел, как к нашим траншеям приближались три танка и три бронетранспортера. В этот момент в воздухе появилось несколько самолетов. Они шли прямо на позиции роты. Мочалов сколько было сил бросился к окопам, в голове билась одна только мысль. «Только бы успеть, только бы успеть до начала бомбардировки до окопов добежать!»

И вдруг впереди он увидел сразу несколько черных снопов разрывов. "Что, уже бомбят? — подумал он удивленно, ему казалось, что самолеты еще не долетели. Вот и окопы. Он спрыгнул на дно и сразу же поднял голову, пытаясь сосчитать, сколько самолетов в небе. И опять удивился, увидев, что четыре бомбардировщика еще только становятся в круг. И тогда старший лейтенант понял, кто же тогда долбит мерзлую землю: «Как же это я сразу не догадался! Артиллерия бьет». И он начал осматриваться по сторонам. Красноармейцы, часто поды мая головы, возились на своих местах, готовясь к бою. С неба несся пронзительный вой. Старший лейтенант поднял голову и увидел, казалось, пикирующий прямо на него, бомбардировщик. Ему уже много раз приходилось бывать под бомбежкой, видеть, как летят с воем к земле вражеские бомбардировщики, но каждый раз от этого зрелища сковывались мышцы, расслаблялась воля. Глядя на приближающийся к земле самолет, красноармейцы опускались все ниже и ниже в окопы. Снизу кто-то дернул Мочалова за шинель. Он удивился, увидя сидящего на корточках, плотно прижавшегося к мерзлой стене окопа командира взвода Хмелько:

— Прячься, старший лейтенант! Смотри, уже бомбы к земле пошли!

Мочалов опустился на колени, снова поднял голову вверх, и тут земля словно стала боком, всколыхнулась, громко застонала, и на мгновение он почувствовал себя в состоянии невесомости. Это одна из бомб упала недалеко от них. Взрывная волна подхватила Мочалова и швырнула вдоль траншеи. Падая, он сильно ударился грудью о что-то твердое. Чуть приподнялся и начал протирать засыпанные землей глаза. Когда открыл их, то увидел валявшийся на дне окопа свой автомат. Где-то дальше в окопе послышался крик. «Раненый», — догадался Мочалов, но увидеть ничего не смог. Удушливый, темный дым от разрывов, вперемешку с землей и гарью, затянул траншею. «А где же Хмелько?» — вспомнил о командире взвода старший лейтенант и начал вертеть головой, пытаясь сориентироваться и отыскать место, где должен быть командир взвода. Наконец он понял, с какой стороны принесла его взрывная волна, подхватил рукой автомат и шатаясь пошел. Он сразу же увидел Хмелько. Тот продолжал сидеть в какой-то неестественной позе. В этот миг впереди ухнул взрыв. Мочалов упал и тут же почувствовал, что на него упало что-то тяжелое. «Присыпало», — догадался он, боясь открыть глаза, чтобы опять не засорить их землей. Пошевелившись, он освободился от тяжести и протер лицо. Открыв глаза, увидел рядом с собой Хмелько. Лейтенант лежал без движения, уткнувшись лицом в мелкие комья мерзлой земли, перемешанной со снегом.

— Что, ранен? — спросил Мочалов, но голоса своего не услышал, все потонуло в очередном грохоте взрыва. Он перевернул Хмелько и с ужасом смотрел на него. Вместо лица — сплошное кровавое, перемешанное с землей месиво. «Убит! Так это же его мертвого швырнуло на меня взрывной волной».

Старший лейтенант положил у стенки командира взвода и приподнялся на ноги. Ему хотелось крикнуть, позвать кого-нибудь, но вокруг продолжало бухать, земля тяжело вздрагивала от взрывов.

Он выглянул из окопа и увидел, что танки, преодолев траншеи своей пехоты, медленно двигались вперед. Мочалов побежал по траншее, спотыкаясь об убитых и раненых. Он с ужасом думал: «Неужели всех поубивало?» Но вот из-за поворота, ему навстречу, выскочили два красноармейца. Они тащили пулемет. И в этот момент наступила тишина.

«Сейчас пойдут в атаку!» — подумал Мочалов и, жестом остановив красноармейцев, выглянул из траншеи. Вслед за танками бежали темные фигурки. Командир перевел взгляд на красноармейцев. Узнал сержанта Рубова, второй, вероятно, был новичком:

— Куда вы?

— На правый фланг, оттуда будет удобно пехоту отсекать.

Мочалов еще раз взглянул в сторону немцев и согласно кивнул головой:

— Правильно, действуйте! — А сам побежал дальше. Сразу же за небольшим поворотом увидел, как в траншее готовятся к бою красноармейцы. Громко спросил:

— Где сержант Еремеев?

По цепочке пронеслось: «Еремеева, Еремеева к командиру роты!»

Сержант появился быстро. Долговязый, в куцей шинели, он бежал по траншее даже не пригибаясь.

— Еремеев, Хмелько убит! Принимай командование взводом и направь на правый фланг человека четыре, там всех поубивало. Старайся отсечь пехоту от танков, приготовь гранаты и бутылки. Я — в первый взвод.