мне на нервы своим постоянным давлением.

Они должны думать о своей личной жизни и не вмешиваться в мою.

— Здесь великолепно, — говорит она, когда паркуюсь перед одним из моих любимых ресторанов. Он находится не на самой вершине горы, но из него открывается один из лучших видов в городе.

Отсюда можем любоваться склонами, покрытыми снегом и вечнозелеными соснами.

— Когда солнце встает на востоке, вся эта местность выглядит просто невероятно, — говорю я, указывая на лес.

— Я уже говорила, что вы живете в сказочной стране?

Я закатываю глаза и качаю головой.

— Это вовсе не так. Попробуй проехать по этому…

— Если будешь продолжать приплетать к этому разговору мое плохое вождение, то в следующий раз я позабочусь о том, чтобы ты оказался в канаве, — угрожает она, и мне нравится улыбка, растянувшаяся на ее губах.

— Готова попробовать лучшие бургеры в городе? — спрашиваю, держа ее за руку, когда мы заходим внутрь заведения.

— Привет, Брэдфорд, — приветствует нас Сэм, владелец ресторана. Он стоит за барной стойкой и открывает бутылку с пивом. — Присаживайтесь, где хотите, я сейчас подойду.

— Просто сделай нам два гамбургера, картошку фри и принести все, что у тебя есть в качестве закусок, — прошу я.

— Я могу сделать заказ сама, — говорит Одри, глядя на меня.

— Конечно, хотя я просто упрощаю тебе задачу. На твой выбор — бургеры, начос или крылышки. Люди приходят сюда в основном за бургерами и пивом. Здесь нет особо выбора, — объясняю я.

— Этот бизнес долго не протянет, — говорит она с тревогой в голосе. — Немного маркетинга, и…

— Больше никакой работы. — Я постукиваю по виску. — Ты не работаешь и оставляешь бедного Сэма в покое. Если хочешь знать, это заведение открыто уже почти двадцать лет. Оно всегда заполнено по вечерам и выходным, так что то, что он делает, процветает само собой.

Снимаю перчатки, выдвигаю стул и помогаю ей сесть, прежде чем сажусь сам.

— Ты когда-нибудь занимаешься чем-нибудь еще, кроме идей и работы?

— Да, — говорит она, не отрывая взгляда от маленького ламинированного меню. Она отмахивается от него и смеется. — У него и правда есть только эти три варианта.

— Зачем мне врать?

Она пожимает плечами.

— Без понятия.

— Как я уже говорил, люди приходят сюда за бургерами. Музыка — тоже хороший стимул. Песни 80-х и 90-х годов стали классикой. — Я понижаю голос. — Только не говори маме, а то она подумает, что мы считаем ее старой.

Она смеется.

— Мне нравятся твои родители.

— А ты нравишься мне, Одри Рид. — Я тянусь к ее руке и сжимаю. — Вот что, почему бы нам не взять выходной на весь день, а не только на пару часов?

— Ты должен вернуться к Перри, — говорит она, и я нахожу ее оправдание очаровательным.

— У нее, как и у мамы, рождественский режим. У них есть планы на неделю, которые включают в себя упаковку подарков, колядование с другими детьми и катание на коньках у пруда завтра днем — если позволит погода.

Приходит Сэм с пивом и наливает два бокала. Когда Одри отпивает из своего и облизывает верхнюю губу, мне хочется попробовать ее рот на вкус и применить его, но уже в ином плане. Прошлой ночи было недостаточно. Пытаюсь понять, почему чем больше провожу времени с ней, тем больше хочу ее.

Что будет, когда она уедет? Не отпускай ее.

Должен быть способ убедить ее остаться.

— Всегда мечтала прокатится на коньках по озеру, — бормочет она, глядя на бокал с пивом и проводя по нему волнистые линии. — Как в фильмах про Рождество. Мы с мамой раньше весь декабрь смотрели эти фильмы… все двадцать пять дней. Иногда хотелось, чтобы мы заблудились в одном из этих городов, чтобы она влюбилась и у нас снова была семья. В других случаях просто хотела попробовать атмосферу небольшого, дружелюбного города, где все меня знали, и я чувствовала себя в безопасности.

Ее глаза спрятаны за густыми ресницами. А ранимость в этот момент вызывает у меня желание сделать что-то иррациональное, например, исполнить ее желание. Или стать человеком, который сделает так, чтобы она всегда была счастлива. Узнать, что ей нужно, чтобы быть целостной. Я хочу быть тем человеком, который сделает это для нее.

Но в глубине души понимаю, что это невозможно осуществить и продлить на всю жизнь. У каждого из нас есть срок годности. Но моя миссия — сделать ее короткое пребывание здесь по-настоящему волшебным.

***

Люди могут кататься на коньках в двух разных местах. На пруду рядом с мэрией и на озере. Местная хоккейная команда тренируется на озере со вторника по воскресенье, потому что с декабря по март оно наглухо замерзает.

Поскольку сегодня понедельник и у нас еще есть несколько часов светового дня, я пишу своему приятелю Питеру. Он менеджер и тренер команды. Поэтому соглашается дать мне попользоваться озером на час и даже одалживает пару коньков для Одри, так как нелепо ехать в спортивный магазин в Аспене, чтобы купить ей пару, когда у нас есть всего час на катание.

Я застегиваю ее коньки, прежде чем приступить к своим.

— Готова? — спрашиваю я, вставая и помогая ей сделать то же самое.

— Возможно?

— Это почти как на роликах, — наставляю я. — Не выпрямляй колени, наклони корпус вперед и скользи. Представь, что тебе пять лет, ты в носках и скользишь по деревянному полу.

— Странная аналогия, — говорит она, глядя на озеро, с улыбкой на лице. — Это великолепно. Так же красиво, как в кино.

— Пойдем, Единорог. — Я беру ее за руку, чтобы убедиться, что ее варежки не выскользнут. — Можем начать с чего-нибудь легкого, и, возможно, к концу дня ты сможешь кататься как профессионал.

Она смеется и качает головой. От этого звука сердце начинает биться быстрее, а ее улыбка означает гораздо больше, чем я мог себе представить. Это не та натянутая улыбка, которую она дарит другим.

Когда мы подходим к тому месту, где оставили обувь, она отпускает мою руку и начинает кататься сама, скользя по льду. Я иду следом, жалея, что мы не взяли с собой шлемы. Эта женщина плохо держится на ногах.

Может, я сглазил или слишком расслабился, но, когда оказываюсь рядом с ней, она теряет равновесие и чуть не падает. К счастью, мне удается поймать ее в воздухе. Ее глаза прищуриваются, когда встречаются с моими. Медленно притягиваю ее к себе и опускаю голову, нежно целуя Одри.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, убедившись, что она стойко стоит на ногах и держит