«Жила-была одна баба злющая-презлющая, и померла. И не осталось после нее ни одной добродетели. Схватили ее черти и кинули в огненное озеро. А ангел-хранитель ее стоит да и думает: какую бы мне такую добродетель ее припомнить, чтобы богу сказать. Вспомнил и говорит богу: она, говорит, в огороде луковку выдернула и нищенке подала. И отвечает ему бог: возьми ж ты, говорит, эту самую луковку, протяни ей в озеро, пусть ухватится и тянется, и коли вытянешь ее вон из озера, то пусть в рай идет, а оборвется луковка, то там и оставаться бабе, где теперь. Побежал ангел к бабе, протянул ей луковку: на, говорит, баба, схватись и тянись. И стал он ее осторожно тянуть и уж всю было вытянул, да грешники прочие в озере, как увидали, что ее тянут вон, стали все за нее хвататься, чтоб и их вместе с нею вытянули. А баба-то была злющая-презлющая, и почала она их ногами брыкать: „Меня тянут, а не вас, моя луковка, а не ваша“. Только что она это выговорила, луковка-то и порвалась. И упала баба в озеро и горит по сей день. А ангел заплакал и отошел».

– И вот две басни в одной книге, – тихо, задумчиво прибавил Гаптен. – «Легенда о Великом Инквизиторе» и «Басня о луковке».

– И обе о добре, – улыбнулся Андрей и тут же, как обычно, пошутил: – А теперь Ан-хель напишет басню про Данилу…

– О четвертом Всаднике, – машинально добавил Гаптен. – О четвертой Печати. О слабости. Власть, эгоизм, зависть, слабость. Четыре греха, четыре беса.

– И опять, кстати, сходится! – добавил Андрей. – Четвертая Скрижаль – о доверии. Помните? А слабость – это ведь здесь главное препятствие. Почему человек не может довериться этому миру, другому человеку, своей любви? Из-за слабости. Страшно. Ведь довериться – это что значит?.. Стать открытым. А для этого сила нужна, внутренняя. Доброта…

– Слабость – это не отсутствие силы , это отсутствие доброты , – повторил я слова, сказанные Данилой.

– Печати открывают нам Скрижали. Все точно, – сказал Гаптен. – Осталось три.

– Послушайте, а как же дальше?! – заволновался я.

– В каком смысле? – удивился Гаптен.

– Если Апокалипсис от Иоанна Богослова точен, – объяснил я. – Всадников только четыре. Остальные-то Печати без Всадников! Так как же?..

Мы трое переглянулись.

После «Золотого сечения» я решил более не писать своих коротеньких предисловий к книгам Анхеля де Куатьэ. Я был настолько поражен глубиной авторского замысла, связностью и цельностью его истории, что испугался… Да, мне стало страшно, что я не замечу каких-то важных вещей, дам неверную интерпретацию, искажу своим мнением чистоту читательского восприятия.

Но когда мы встретились, Анхель лишь рассмеялся в ответ на все мои опасения.

– Любая моя книга – это собеседник, – сказал он. – Страшно, если она окажется гласом вопиющего в пустыне. А если люди говорят о том, что они поняли и почувствовали, прочитав эти книги, разве это не истинная их цель?.. Мир разучился говорить по душам – от сердца к сердцу. Но разве искреннее общение людей, стремящихся к лучшему, чистому, светлому, – не есть подлинное счастье?

– Счастье, – согласился я.

– А значит, каждый голос ценен. Поэтому – пишите. Чувствуете необходимость – пишите обязательно. Страх – самый плохой советчик.

И когда я прочел эту книгу, я понял, что буду писать свои предисловия. Важен каждый голос. И наши голоса должны звучать.

Теперь мы знаем тайну четырех Печатей. Апокалипсис говорит еще о трех, скрывающих Книгу, но о Всадниках в нем нет больше ни слова. Так что же будет дальше?..

Издатель