– За несоответствие извиняться не нужно. Но придется искупить вину за отдавленную ногу.

– Да с вами шутки плохи? – полувопросительно наклоняет голову Эми.

– Иначе я буду вынужден подать жалобу в высшие инстанции. Например, новобрачным. Вы же не хотите расстроить их в такой день?

– Это просто банальный шантаж.

– Никогда не был шантажистом. Какой удобный случай попробовать!

– Не увлекайтесь. Вдруг вам понравится?

– Итак, какое решение примете? Решим вопрос полюбовно или прибегнем к суровым мерам воздействия?

– Полюбовно, что с вами делать. И какой компенсации потребуете?

– Для начала предлагаю перейти на «ты». Да, я не представился. Роланд…

– Очень приятно. И как мне искупать свою вину, чтобы избежать доноса невесте?

– Танец для начала вполне подойдет.

– Как, одним танцем не отделаюсь? – переспросила Эми.

– Ну это вряд ли. Велик нанесенный урон, и скорбь моя безмерна.

Эми не выдержала и начала смеяться, вначале сдержанно, потом в полный голос.

– У тебя замечательная улыбка, ты это знаешь?

– Зато смех не в меру истеричен.

– Честное слово. Я некоторое время за тобой наблюдаю. Свадьба любимой сестры в разгаре, а на твоем лице написана вся мировая скорбь. Рад, что удалось хотя бы рассмешить тебя.

– Подпольная слежка, – пробормотала Эми. – Как давно ты знаешь, кто я?

– Еще и часа нет. Выделил среди гостей, отметил редкую грацию, поинтересовался у кое-кого, кто ты такая.

– Да это заговор, – обреченно сказала Эми.

– Ни в коем случае. Если буду хоть немного навязчив, прямо говори об этом. Тут же исправлюсь.

– Да? Интересно, каким образом?

– Буду не то что навязчив, буду просто невыносим!

Теперь они смеялись вместе.

– Пойдем, пока мелодия хорошая, – предложил Роланд.

– Да? А я этого Стинга терпеть не могу!

– Правда?

– Нет, конечно.– Эми показала язык.

– Ты, оказывается, вредная девочка…

– Да я вообще невыносима, – призналась Эми с сокрушенным вздохом.

– Интересная подобралась компания.

– Ну, не поздно отказаться от танца, – невинно заметила Эми.

– Еще чего не хватало. Это моя компенсация. Руку?

Эми протянула ему руку.

Может, его кто-то и подослал с целью отвлечь и развлечь ее. Впрочем, столько искреннего интереса трудно кому-либо изобразить правдоподобно.

А Эми просто принимала это внимание, нежилась и отогревалась в его волнах.

Ничего не задумывала даже на час вперед. Недавние события оставили в ней пустоту, но Роланд не заполнял ее, он просто был рядом, и это помогало спокойно смотреть в себя.

Признаться честно, в том раздражении, которое поднял в ней Стэнли час назад, вряд ли она реагировала бы положительно на традиционные разговоры о погоде и прочей ерунде. Роланд чем-то зацепил ее, показавшись к тому же довольно интересным. Нельзя сказать, что на тот момент ей было все равно, кто окажется рядом и будет занимать ее разговорами. Но первоначальный задор перепалки в Эми поугас. Из какой-то далекой точки сознания она спокойно наблюдала за происходящим, открытая к различному развитию событий, но совершенно не готовая действовать…

После завершения свадебного переполоха (если честно, она почувствовала облегчение, когда гости, проводив Мей с Коннором, стали расходиться, а из-за облегчения, соответственно, угрызения совести за свою бесчувственность) Роланд вызвался доставить ее домой, поймав такси.

Но привез не домой, а в боулинг.

Там Эми сначала блестяще выиграла две партии из трех, а потом начала посылать тяжелые шары к бортику и всячески мазать. В результате по итоговой сумме баллов с серьезным преимуществом победил Роланд.

Потом они совместными усилиями заклеивали пластырем ее стертые пальцы, ибо по наивности Эми выбирала чуть ли не самые тяжелые шары, полагая, что так удар будет мощнее.

Впрочем, это не помешало Роланду заявить, что у нее был самый красивый бросок на всех дорожках.

Потом он повез ее, находившуюся в состоянии, уже близком к коматозному, опять-таки не домой, как было обещано, а в одну из бесчисленных кофеен в центре Эдинбурга.

Эми удобно расположилась в глубоком кресле, потягивая коктейль, и время от времени поглядывала на освещенный фонарями ночной город в окне. Там накрапывал, мерцая в свете витрин, нечастый дождь.

Потом она украдкой переводила взгляд на Роланда. Он с неменьшим комфортом расположился напротив, вытянув ноги, переплетя пальцы над дымящейся чашкой, и выглядел вполне расслабленным. Веки были полуприкрыты, хотя она не могла поручиться, что он не смотрит на нее. Но Эми пользовалась возможностью рассмотреть его в спокойной обстановке. Почему-то делать это открыто ей было неудобно. Она даже не могла понять, чего именно стесняется, да и стесняется ли вообще?

В ресторане, когда они сошлись в словесной дуэли, Эми успела решить только, что внешность у него, пожалуй, располагает к себе. Потом краешком внимания отмечала то, что нравилось: хорошая открытая улыбка, смуглый, подвижный. При этом впечатляюще развитая мускулатура. И движется легко. В боулинге она, вопреки своим ожиданиям, не на шутку увлеклась состязанием и, хотя смотрела на своего противника лишь время от времени, больше отмечала все ту же слаженность, легкость движений. А сейчас, за кофе, поняла, что, оказывается, толком не знает лица своего спутника.

Изучив его, Эми решила, что, пожалуй, это запоминающееся, неординарное лицо. Высокий лоб, четко очерченные губы, нос, похоже, когда-то был сломан, что, впрочем, не сильно отразилось на привлекательности его хозяина. Но главным в этом лице были глаза. Под темными, почти сросшимися бровями из-за непозволительно длинных для мужчины ресниц внимательно смотрели глаза цвета очень темного янтаря или цвета болотной воды, толщу которой пронизывают солнечные лучи.

На какое-то мгновение Эми ощутила мстительно-злорадный укол в сторону Стэнли. Видишь, и без тебя нисколько не страдаю, более того – прекрасно провожу время, наслаждаюсь разнообразием жизни, пользуюсь вниманием интересных людей…

Мысль исчезла так же внезапно, как и появилась, смытая нахлынувшей ночной усталостью.

Да, собственно говоря, и не имело происходящее никакого отношения ни к Стэнли, ни к проекту, ни к одному из случившихся за последние дни событий или недоразумений.

На грани полусна, куда-то проваливающегося сознания мелькнула другая мысль: пожалуй, историю со Стэнли можно смело закрывать. Считать завершенной. Присваивать экспонату номер и сдавать его в архив.