о том, чтобы быть сдержанным, она просто принимала это, потому что ей нужен был не я как личность. Ей нужен был Капо.

— Ты уверен, что дело в Грете? А не в том, что ты струсил, потому что должен жениться на Крессиде?

Я горько улыбнулся. Я смирился с женитьбой на Крессиде еще до того, как встретил Грету.

Моя жизнь не изменилась бы из-за женитьбы. Я бы по-прежнему трахался, работал целыми днями и делал все, что хотел. Единственное, что изменилось бы, так это то, что я снова начал бы трахать Крессиду.

Взгляд Максимуса был обращен на что-то позади нас. Я повернулся и увидел трех девушек, направлявшихся в нашу сторону. Одна из них несла миску с дольками лайма, другая — соломинки.

Кокетливо ухмыляясь, они вручили их нам и поставили на стол.

Максимус подавил улыбку, увидев выражение моего лица.

— Мы увидели, что вам чего-то не хватает, — сказала блондинка.

— Чего-то, чем можно испортить бутылку текилы за 500 долларов? — спросил я, откинувшись назад с суженными глазами.

Девушки обменялись неуверенными взглядами. Максимус махнул официанту и заказал бутылку стандартной текилы. Он перекинул руку через спинку кресла, раздвинув ноги. Две девушки, как по команде, уселись на его бедра. Третья стояла рядом со мной. Что, если Максимус был прав?

Похлопал по ноге, и она опустилась с яркой улыбкой. Затем она схватила клин и соль. Я знал, что будет дальше, потому что Максимус уже был занят слизыванием соли и лайма с сосков двух других девушек. Моя жизнь была хороша. Чертовски хорошо, даже с Крессидой в кадре, так какого хрена я все усложнял с кем-то вроде Греты?

Блондинка задрала верх платья и капнула соком лайма на сиську. Сосок затвердел, и она нахально усмехнулась, когда рассыпала на него соль.

В толпе я увидел одного из фотографов, который всегда ловил меня в самые неподходящие моменты.

— Встань, — приказал я девушке, сидящей у меня на коленях. Она моргнула, но тут же повиновалась.

Я потянулся за дорогой текилой, затем зацепил пальцами верхнюю часть платья девушки и сильно дернул, порвав его до конца, пока оно не упало на пол. Девушка слегка вскрикнула. Прежде чем она успела отреагировать, я пролил текилу на девушку спереди. Ее глаза расширились, когда жидкость растеклась по сиськам, животу и залила ее стринги.

Сфера славилась своими скандалами, но не все из них были вызваны мной.

Схватив ее за задницу, я притянул ее к себе и слизал жидкость с ее бедер, живота и сисек. Все внимание было приковано к нам. Она схватила мои волосы, очевидно, впитывая ее как губка.

— Еще.

Я сорвал с нее стринги и выпустил текилу ей между ног. Я высосал немного соли из ее соска, облизал лайм, а затем высосал текилу из ее киски и молился, чтобы Грета ничего этого не увидела, но она даже не знала о моей предстоящей свадьбе, так что есть шанс, что она никогда не обращала внимания на нью-йоркские сплетни.

Это попало бы в заголовки. Если бы у Крессиды была хоть капля самоуважения, она бы все отменила.

Я принял две таблетки Адвила. Вчера вечером я выпил слишком много текилы, и когда утром прозвенел будильник, проспав всего четыре часа, я пожалел о вчерашнем. Вытащив себя из спальни, я опустился на кухонный остров и уставился на горизонт Манхэттена. Я достал свой телефон и долго рассматривал его. То, что я собирался сделать, было рискованно и глупо...

Три часа спустя я все еще сидел на кухонном острове, попивая третью чашку кофе. Лифт дал гудок, и двери открылись. Код от моей квартиры был только у очень немногих. Маттео и Джианна, которые жили в пентхаусе надо мной, мои родители и сестра. Я переехал в эту квартиру два года назад. До этого она пустовала, так как Максимус и его семья переехали жить в дом за пределами центра города.

Послышались тяжелые шаги, и на стол передо мной упала газета.

— Вот что увидела твоя мама, когда читала газету во время завтрака сегодня утром.

Я скривился, увидев фотографию, на которой я сидел перед голой девушкой, уткнувшись лицом в ее киску. Конечно, ее сиськи и киска были размыты, чтобы их можно было опубликовать, но все равно было очень хорошо видно, что я делаю.

Я был рад, что больше не живу дома и мне не придется видеть мамино лицо, когда она увидит это. Когда я написал ей сегодня утром, она ничего не сказала.

Папа опустился напротив меня и я поднял глаза, чтобы посмотреть на его взбешенное лицо.

— Мужчинам в нашем мире дается много свободы действий, тебе, как Витиелло, еще больше, но это уже слишком. До твоей свадьбы с Крессидой осталось всего несколько недель, и даже если ты не уважаешь ее, тебе придется хотя бы притворяться на людях.

— Может быть, она устанет от того, что я веду себя как придурок, и отменит свадьбу.

— Этого не случится. Она хочет тебя за твою власть, а не за твою приятную личность, — папа покачал головой. — Что, блядь, с тобой не так?

— Насколько плохо будет, если мы отменим свадьбу сейчас?

Выражение лица отца дало безошибочный ответ.

— Амо, ты лишил Крессиду девственности в отместку. Ты хоть понимаешь, с какой реакцией мы столкнемся, если ты не женишься на ней, не говоря уже о том, что это будет бросить ее как горячую картофелину всего за несколько недель до свадьбы, когда все уже заказано и спланировано.

Я кивнул, потому что знал, что это правда. Наши мужчины прощали многое, но трахать своих дочерей, не женившись на них, не входило в их число. Тем не менее, идея жениться на Крессиде, когда каждая фибра моего тела жаждала Грету, казалась худшей пыткой.

Мы с папой обсуждали это и раньше, но я никогда не чувствовал такой глубокой уверенности в том, что буду ненавидеть каждый момент жизни с Крессидой, что это будет самой страшной пыткой, которую я только могу себе представить, потому что это означает, что я не смогу быть с Гретой.

— Ты презираешь Крессиду, не притворяйся иначе, — пробурчал я.

Папа усмехнулся.

— Не буду. Она золотоискательница. Ты не был осторожен, и она использовала твою слабость против тебя.

Она использовала. И она продолжала бы искать