Глава 33

О Боэмунде и Балдуине и об их паломничестве

1. Когда же господин Боэмунд, муж мудрый и отважный, который в то время властвовал в Антиохии, равно как и господин Балдуин, упомянутый брат Готфрида, правивший за рекой Евфрат городом Эдессой и его окрестностями, узнали, что их товарищи, ушедшие вперед, захватили Иерусалим, они, возрадовавшись, вознесли хвалу и молитвы Богу.

2. Нет никаких сомнений, что эти князья и их люди, пусть и позже собирались последовать за теми, кто так стремительно ушел вперед и действовал столь успешно и на пользу делу, достойны той же награды.

3. Но ведь была необходимость в том, чтобы земли и города, с таким трудом отвоеванные у турок, охранялись надлежащим образом. Очевидно, эту землю не следовало необдуманно оставлять, чтобы отправиться к Иерусалиму. Внезапным нападением турки, коих к тому времени отбросили к самой Персии, вновь могли бы овладеть этими землями. Случись подобное, это нанесло бы тяжелый урон всем франкам — и тем, кто направлялся [в Иерусалим], и тем, кто возвращался оттуда{363}. Может быть, сам Божий промысел удержал Боэмунда и Балдуина здесь, сочтя, что они могли бы быть полезнее в том, что еще надлежало сделать, нежели в том, что уже свершилось.

4. Сколько же раз в пределах Месопотамии Балдуин изнурял себя в сражениях с турками! Никто не в силах поведать о том, как много их голов было срублено там! Балдуину нередко доводилось с немногими своими людьми вступать в бой с великим множеством турок и с Божьей помощью радоваться триумфу.

5. Когда же Боэмунд через своих гонцов призвал его отправиться вместе с ним в Иерусалим, дабы со своими людьми свершить тот путь, который они еще не исполнили, Балдуин надлежащим образом устроил свои дела и подготовился к походу.

6. Однако, узнав о том, что турки вторглись в одну из областей его владений, Балдуин отложил начатое и, пока остальное войско не собралось, с немногими своими воинами напал на врага. Те же полагали, что граф уже отбыл в поход. И вот как-то днем, безмятежно отдыхая в своих шатрах, они увидели белое знамя, которое вез Балдуин. Тотчас придя в ужас, они бросились бежать. Тот с немногими [своими людьми] преследовал их недолго, после чего вернулся к начатым ранее приготовлениям.

7. Отправившись в путь, Балдуин оставил справа Антиохию и прибыл в Лаодикею. Мы купили здесь провизии и починили седла, после чего покинули город. Тогда стоял ноябрь. Миновав Джабалу, мы наконец настигли Боэмунда, который расположился в своих палатках у стен одного города под названием Валений{364}.

8. С ним был архиепископ Пизы по имени Даимберт{365}, который с немногими тосканцами и итальянцами переправился по морю и высадился в порту Лаодикеи. Они ожидали нас, чтобы вместе продолжить путь. Помимо них, здесь был один епископ из Апулии{366}, а с господином Балдуином прибыл третий епископ{367}. Когда мы так дружественно соединились, нас обоих полов насчитывалось 25 тысяч человек, как конных, так и пеших.

9. После того как мы вступили во внутренние сарацинские области, то от местных жителей, достаточно враждебных к нам, мы не могли получить ни хлеба, ни какой-либо другой провизии. Не было никого, кто бы предоставил или продал ее нам. Наши же припасы истощались все быстрей и быстрей, и тогда случилось так, что многие начали страдать от голода. Лошади и прочий скот из-за отсутствия корма мучались вдвойне — [нагруженные нашей поклажей], они передвигались без пищи.

10. На возделанных полях, через которые мы проходили, в то время созрел урожай некой [культуры], весьма схожей с камышом, которую в народе называют «медовый тростник»{368}. Это название сложилось из слов «мед» и «тростник», вследствие чего я полагаю, что «древесный мед» получил свое название оттого, что изготовляется именно из этого тростника. И так как этот тростник имел вкус меда, то мы, изголодавшись, жевали его целыми днями, однако проку от этого было мало.

11. Но как бы то ни было, из любви к Богу мы сносили это и многое другое — голод, холод и ливни. Многие, У кого не было хлеба, поедали лошадей, ослов и верблюдов. Помимо этого, мы очень часто страдали от суровой стужи и проливных дождей. Солнечного же тепла не хватало, чтобы мы могли просушить наши насквозь промокшие лохмотья, ибо дожди, не переставая, изнуряли нас в течение четырех или пяти дней{369}.

12. Я видел, как многие, у кого не было палаток, умерли от холода во время ливня. Мне, Фульхерию из Шартра, находившемуся среди них, однажды днем довелось увидеть, как большое число людей обоих полов, равно как и множество животных, погибли под этим ледяным дождем. Однако было бы слишком долго рассказывать и, пожалуй, утомительно слушать о том, что никакие тревоги и страдания не минули народ Бога.

13. Нередко сарацины, укрывшись в засадах вдоль дороги у узких проходов, убивали множество [наших людей] либо же [расправлялись с ними], когда те, занимаясь поисками провизии, шли с добычей. Видели бы вы, как знатные рыцари, лишившись по разным причинам своих лошадей, становились пехотинцами; или как из-за нехватки вьючных животных коз и баранов, отнятых у сарацин, изнуряли нагруженным на них скарбом; их спины покрывались ранами от тяжести этих тюков.

14. Во время пути лишь дважды, в Триполи и Цезарее{370}, мы покупали хлеб и зерно по очень высокой цене. Поэтому очевидно, что едва ли кто может достичь чего-либо великого, не [приложив к этому] немалых трудов. Великое же было дело, когда мы добрались до Иерусалима!

15. После того как мы увидели город, длившееся столь долго предприятие было окончено. В тот момент, когда мы узрели столь желанную Святая Святых, нас наполнила великая радость. О, сколько раз мы воскрешали в памяти пророчество Давида, который говорил: «Поклонимся же в том месте, где стояли ступни Его!»{371} Тогда нам стало ясно, что это пророчество, вне всяких сомнений, в нас и исполнилось, хотя относилось оно и ко многим другим. Взошли же мы туда, [куда восходят] «колена, колена Господни, славить» имя святое Его{372}.

16. В тот день, когда мы вступили в Иерусалим, возвращающееся солнце, закончив свое зимнее снисхождение, вновь стало подниматься вверх{373}.

17. Посетив Гроб Господень и славный Храм Его, а также другие святые места, мы на четвертый день