– Мне не спалось, – было видно, что Аврора вспомнила про бедную Эльвиру Альбертовну и запихнула обиду поглубже.

– Давайте уже без поэтических вступлений, – сморщился Евгений, – не спалось, смеркалось, мысли терзали меня и так далее. По факту, вы, в конце концов, не одни, и через полчаса здесь будет еще дюжина человек, которых я должен буду опросить.

– Я вышла на палубу подышать.

– Я сейчас засну, – предупредил Женька. – Я, конечно, рад, что вы не начали со своего рождения, но можно все же чуть быстрее перейти к делу.

– Тогда я решила пойти и потребовать свои пять тысяч евро. В конце концов, это мои деньги, и я имею на это право. Плюс ко всему, мне так счастья в жизни не будет, гадалка сказала, – выдала последний аргумент Аврора.

– Сильно, – согласился Женька, – я бы после такого тоже пошел.

– Ну вот, – Аврора продолжила, – когда я подошла к двери, то услышала два голоса: мужской и женский.

– Вы подслушивали, – поразился опять Евгений, – и не врите мне, через дверь плохо слышно. Надо прижать ухо плотно к двери, чтобы услышать, я проверял. Понять по голосу, что это была Аня, вы вряд ли могли, но женское любопытство двигало вами так быстро, что все остальные чувства запаздывали. Кроме того, в два часа ночи все глупые решения кажутся чудесными. Поэтому вы вышли на палубу и стали заглядывать в окно, – продолжил за нее Евгений. – Я угадал?

– Ну не то чтобы заглядывать, – сказала Аврора и покраснела. – Я просто села покурить и увидела, как Аня, счастливо улыбаясь, стала закрывать шторы. Там стоит скамейка, это просто случайность. Сначала я решила все-таки пойти и потребовать свои деньги обратно.

– Смело, – одобрил ее действия Женька, – учитесь, Аня, бороться за свое счастье, – обратился он к девушке, которая по-прежнему молчала и с интересом слушала Аврору, словно та могла сказать что-то новое для нее.

– Я рассудила так: он делает вид, что меня не знает, так почему я должна дарить ему эти деньги. В конце концов, мне нужно закрыть этот гештальт, чтобы идти дальше, – сказала та, словно подбодрившись одобрением Женьки.

– Прекрасный план, – издевательски восхитился Евгений, – вы мне нравитесь больше и больше. Я, пожалуй, даже разведусь ради вас, но давайте ближе к теме, – он напомнил девушке, чего ждет от нее.

– Но потом мне показалось неправильным разбираться с мужчиной в присутствии его новой пассии, и, решив, что утро вечера мудренее, я пошла спать. Поэтому как долго она там была, не знаю, но была точно, – закончила Аврора.

– Ну что, Аннушка, девушка нам помочь не может, дальше надо как-то самим выкарабкиваться. Так до которого часа вы были у иностранца? – спросил Женька настолько по-дружески, что даже упрямая Анна, подняв на него глаза, все же ответила:

– До 5 утра. Вчера, когда Эльвира Альбертовна уснула, я ушла. Зная, что она рано просыпается, я постаралась вернуться пораньше, до ее пробуждения, не хотелось лишних вопросов. Зайдя в комнату, я увидела ее в кресле. Сначала испугалась, что она заметила мое отсутствие, а потом, подойдя, увидела нож. Я думала, что ей можно помочь еще, и решила зажать рану, но только испачкалась кровью. Но у меня есть алиби утром, когда я уходила от Джона, меня видела Александра, жена Ленчика, она гуляла по палубе, – наконец она рассказала о событиях ночи.

– Интересно, а этой почему не спалось с утра пораньше? – сказал Женька. – А что, Эльвира Альбертовна спала полностью одетой, ведь в кресле она сидит в том же платье, что и за ужином.

– Я не понимаю почему, – растерялась Анна. – Когда я уходила, она в ночной рубашке спала в своей кровати, а это платье висело в шкафу. Честно-честно, – добавила девушка, видимо не зная, как подтвердить свои слова, прижала руки к сердцу, и Женьке этот жест не понравился. Как их учили, этот жест говорит, что человек что-то недоговаривает и очень хочет, чтобы ему поверили.

– Ну если вы не врете, – предположил Евгений, – возможно, к ней постучались гости.

– Как вы познакомились с Джоном? – вдруг задала вопрос Аврора.

– А вот я поддержу девушку с вопросом, – присоединился он, улыбаясь, – потому как целый отряд обманутых невест на одном корабле – очень странное совпадение.

– На улице, – ответила Аня, не задумываясь, – я шла из магазина с огромными пакетами, и он предложил мне их донести.

– Настолько банально, что не верится, – усомнился Евгений, качая головой. – Ну что, пойдем выбивать ваши деньги из жениха, – обратился он уже к Авроре, – и наконец узнаем, какая разведка за ним охотится.

– Давайте возьмем с собой маму, – предложила девушка. – Она нанимала детективов следить за ним и больше знает про него, чем я.

– Обойдемся без тяжелой артиллерии. Что-то мне подсказывает, что враг сдастся сам, – улыбнулся Женька. – К тому же, с Аделией у меня как-то не сложилось, ей почему-то очень не нравится, что у меня есть жена. Кстати, о жене, давайте заглянем по пути ко мне в комнату, предупредим мою благоверную, чтобы она меня не потеряла.

Женька увидел, как у Авроры потухли глаза на этих словах, но она все же направилась за ним, хоть и без прежнего энтузиазма.

– Анна, – Женька на выходе обернулся, – не знаю, как вас там по батюшке. Прошу за мной, разгребать будем общим составом, так сказать, устроим очную ставку с нашей достопримечательностью корабля, приехавшей с родины кока-колы.

Когда они втроем вышли из кают-компании, Евгений увидел отскочившую от окна Серафиму. Подслушивала она по велению сердца или все же у нее были причины – придется разбираться. Но уж очень она лезет во всю эту историю, прям с ногами, и Женька чувствует, что не просто так. Изобразив на лице самую сногсшибательную улыбку, он помахал вчерашней юбилярше, и она ответила ему тем же. Правда, улыбка у нее была так себе, вымученная и ненатуральная.

«Как бы эта операция не закончилась для меня не повышением, а увольнением», – мелькнула в голове Евгения трусливая мысль, но тут же исчезла, потому как по теплоходу пронесся новый крик: «Впустите меня немедленно!».

Катерина Забыгайло лежала в своей каюте, которую они делили с коллегой, и смотрела в потолок. В голове пробежали строчки когда-то услышанного стихотворения:

После вчерашних излишеств у нее была серотониновая яма или, проще говоря, страшный будун. Однажды на занятиях по наркотическим веществам она прочитала этот диагноз, и ей показалось забавным, что у нее самой такие же ощущения всегда после большого употребления алкоголя: тревога, повышенная восприимчивость и спутанность сознания, а самое главное – страшная депрессия. С того занятия свой похмельный синдром не иначе как серотониновая яма она не называла.