— Скорее обидит, — не сдержалась я.

Герцог повел бровью, но ничего не сказал на это. Сняв крышку со своей тарелки, я обнаружила сырный суп и мысленно поблагодарила госпожу Винслоу. Обедали мы молча, я смотрела исключительно в свою тарелку, куда взирал лорд Грэйд даже знать не желаю. Но едва с обедом было покончено, я решилась поднять глаза на последнего представителя военной династии оттон Грэйд и поняла, что он, расправившийся с едой по-военному быстро, все это время наблюдал за мной.

Разгладив салфетку на коленях, решилась:

— Лорд Грэйд, мне нужно отправить письмо, и…

— Родителям? — тут же последовал вопрос.

— На конверте указан адрес, — вполне вежливо ответила я и, достав письмо, протянула герцогу.

Менее всего я ожидала, что оттон Грэйд мгновенно развернет его лицевой стороной и прочтет имя адресата. Но именно так он и поступил. Затем окинул меня неприязненным взглядом и сухо спросил:

— Почему вы передали письмо мне?!

В каком смысле? Несколько мгновений я смотрела на лорда, не желая дурно думать о госпоже Тортон. Потому что была искренне убеждена — она меня не обманула. Но все же отвечая герцогу, я старательно подбирала слова:

— Видите ли, лорд Грэйд, меня предупредили, что любая корреспонденция в Гнезде Орла проверяется, а это же личное письмо и…

— Госпожа Тортон предупредила. — Герцог мгновенно все понял.

И его несколько хищное лицо отразило откровенное недовольство. А я смотрела на него — опасного, жилистого, со смуглой кожей, которую только подчеркивал цвет белоснежной, небрежно расстегнутой рубашки, и откровенно говоря, не могла понять его едва заметной злости. На скромный конверт он глядел почти с таким же выражением, с коим леди взирала бы на гусеницу, брезгливо отобранную у ребенка.

— Что-то не так? — спросила, не скрывая удивления.

— Маленький этический нюанс. — Лорд оттон Грэйд посмотрел на меня и теперь нервно постукивал моим письмом о стол. — Видите ли, Ариэлла, отошлите вы данное письмо с поверенным, и оно отправилось бы на проверку моим секретарям в тот же миг. Естественно, письмо моей невесты никто бы не посмел открыть, следовательно, его доставили бы мне, где я, с преогромным удовольствием, ознакомился бы с его содержанием в приватной обстановке.

Возмущенный вскрик вырвался помимо моей воли. На эту вполне обоснованную его словами реакцию герцог ответил ничуть не смущенной, скорее наглой ухмылкой и продолжил.

— И вы бы ни о чем не узнали, Ариэлла, — в черных глазах на мгновение мелькнуло нечто совершенно мне не понятное. Однако лорд продолжил: — Теперь же, когда вы сами вручили мне данный конверт, отработанная схема проверки корреспонденции кажется мне несколько… неэтичной.

— Неудивительно! — Я была глубоко возмущена.

Герцог мне улыбнулся, а дальше:

— Терпеть не могу муки совести, — весело произнес он.

Затем взял нож и вскрыл письмо!

От возмущения я просто лишилась дара речи! И оторопев от подобной наглости, с изумлением наблюдала за тем, как лорд оттон Грэйд бегло читает мною написанное! Мое письмо! Мое…

— «Дорогая матушка Иоланта, — зачитал вслух лорд, — к сожалению, мне не доведется описать вам мой первый бал, как обещала, по причинам, не зависящим от меня и вследствие того, что моего имени в списках дебютанток уже не значится. С прискорбием сообщаю, что волею некоторых мерзких личностей родом из восточных степей я стала невестой того самого лорда, похоронившего двенадцать претенденток на роль герцогини оттон Грэйд. Собственно о самом последнем представителе военной династии Грэйд — матушка, помнится вы застали нас за чтением утренней газетенки „Сплетница“ за номером сто двенадцать от первого зимнего месяца ушедшего года, и прочли незабываемую лекцию о пагубности слухов, сплетен и домыслов. Так вот, достаньте эту газету, прочтите ту пространную статью с перечислением отнюдь не достоинств лорда на две страницы и вот вы не поверите — все хуже. Все значительно хуже».

Прервав чтение, лорд оттон Грэйд внимательно посмотрел на меня, и далее опустил несколько абзацев, и зачитал еще три предложения:

— «К сожалению, я отчетливо осознаю, что попытка побега ляжет несмываемым позором на род Уоторби, но и оставаться здесь выше моих сил. Надеюсь, лоно церкви станет мне защитой. Я соглашусь даже на медицинское освидетельствование для подтверждения несостоятельности данного брака и…»

Еще один очень внимательный взгляд на побелевшую меня, усмешка.

— Да, — продолжив чтение, несколько хмуро произнес его светлость, — рад, что отбросил муки совести и не стал скрывать от вас произошедшее. Иначе в дальнейшем пришлось бы как-то объяснить тот пренеприятный факт, что письмо не дошло до адресата.

С этими словами лорд Грэйд молча разорвал послание, сложил две половинки, разорвал снова… опять сложил и… порвал…

— Что вы… — у меня голос осип, — как вы… вы…

— Кстати. — Он сложил остатки моего письма на правую руку, легко подул, и бумага мгновенно вспыхнула. А герцог, продолжая держать на раскрытой ладони маленький костер, продолжил: — Мы с вами уходим в плавание, Ариэлла.

И он стряхнул пепел, прямо на пол террасы. А затем, вытирая пальцы, продолжил:

— Я планировал оставить вас под присмотром Ирека и Оливии, однако теперь эта идея не кажется мне правильной. Во-первых, господин поверенный совершил глупость и приволок вам книги, которые давно следовало сжечь, — насмешливый взгляд на меня. — Во-вторых, кто-то значительно более умный, чем Оливия, ощущается в замке, следовательно, мне придется взять вас с собой. Чтобы присматривать. Лично.

Широко распахнутыми глазами я потрясенно смотрела на герцога. Он же, с неизменной чуть насмешливой улыбкой, посвятил меня в детали:

— Только представьте — армада Юга, сорок четыре корабля, «Ревущий» — флагманский корабль, двести метров в длину, водоизмещением две с половиной тысячи тонн, вы и я… в одной каюте.

Резко выдохнув, я перебила его злым:

— Зачем вы это сделали?

Вместо ответа спокойная улыбка.

— Зачем?! — Я едва не сорвалась на крик.

— Вам откровенно ответить или выдать приличествующую нашим отношениям версию?

Мне не понравился тон, с каким это было сказано. Не угрожающе, нет, но угроза читалась в этом насмешливом спокойствии.

— Первое, — попросила я ровным тоном.

Усмешка, и, сложив руки на груди, герцог, продолжая пристально смотреть на меня, произнес ледяным тоном:

— Ненавижу храмовников.

Больше не было сказано ни слова. Я ждала, надеялась и даже уточнила:

— Это все?

— По первой версии — да, — ответил герцог.

— Будьте столь любезны озвучить вторую, — откровенно потребовала.