сил бороться с буйной энергией романистки, малодушно решив расслабиться и получать удовольствие.

После хозяйственных хлопот Марго нарядилась в похожее на торт розовое платье с воланами и улеглась на кровать. Я захватила из комнаты серебряный меч и шляпу и подошла к ней.

— Время работать, — сказала она, и над её грудью зависли свиток и перо. — Как тебе моё платье?

— Жуткое, — честно ответила я.

Марго расхохоталась.

— Ты всегда говоришь только правду? — спросила она.

— Да, — соврала я.

— Однако именно в этом платье у меня получаются самые романтичные и м-м… проникновенные любовные сцены, — сказала она. — Зачем ты даёшь мне свою шляпу?

— Сними с неё заклинание поиска, — сказала я сурово, присела на край кровати и положила шляпу на усыпанный мелкими шёлковыми розочками живот романистки.

— Хорошо, — мило улыбаясь, легко согласилась она и тихонько зашептала.

— И меч не забудь, — я подняла его с пола.

— И меч?! Но как же я буду выслеживать тебя? — с обезоруживающей простотой воскликнула она.

— Ты не будешь выслеживать меня, — сказала я и вскинула ладонь, предупреждая новый поток слов. — Ты помогла мне вчера, я ценю это. Мы… команда, а значит…

— Куда ты, туда и я! — бодро перебила она.

— Нет. Это значит, что мы друг другу доверяем, — сказала я со всей убедительностью в голосе. — Я обещаю, что буду брать тебя с собой, когда смогу. А ты обещаешь, что не будешь лезть в мою жизнь…

— Я не лезу в твою жизнь, я собираю материал!

— Ты меня душишь! — воскликнула я.

Марго замолчала, рассматривая потолок.

— Тогда ты должна обещать, что будешь говорить со мной, — сказала она, — а то похоже, что ведьмачьи мутации напрочь отбивают способность к диалогу. Я уже утомилась выводить тебя на разговор.

Я в изумлении смотрела на Марго.

— Ты болтаешь, как заведённая, только ради того, чтобы я с тобой говорила?

— А ты как думала? К каждому нужен индивидуальный подход.

— Твой подход не работает, но я обещаю, — ответила я и многозначительно показала глазами на меч.

— Договорились, — вздохнув, она зашевелила губами.

***

Виго Бамберг взмахнул цепочкой с жестяным окуривателем на конце, и за тем, как за кадилом, прочертился в воздухе дымный, с горьким древесным запахом след.

— Гармала или, по-нашему, могильник, — пробормотал травник, поглядев на меня, будто я требовала от него пояснений. — Дитя слишком долго пробыло рядом со смертью… Во всех смыслах.

Согнувшись над высоковатым для него стулом и сверяясь с этикетками выставленных бутылок, низушек написал для Эйлин инструкцию. Кротко, но с достоинством поклонился и ушёл.

Эльфийка бросилась ко мне, молча сжала в руках мои ладони.

— Как она? — шёпотом спросила я.

— Опасность миновала, слава богам, — на бледном лице Эйлин расцвела улыбка. — Доктор сказал, что если бы они провели в усыпальнице ещё хотя бы ночь, то он был бы бессилен. Ты так вовремя их нашла!

Я присела на краешек постели Несы. Девочка казалась мирно спящей фарфоровой куклой с полупрозрачной бледной кожей.

— Она приходила в сознание? Говорила что-нибудь? — спросила я и легонько прикоснулась к белым холодным ладошкам Несы, сложенным поверх одеяла.

— Д-да… — ответила Эйлин неуверенно и откупорила одну из бутылок, оставленных травником. — Она кричала во сне.

— Я не понимаю, как они очутились в саркофаге, — сказала я и поднялась. — Но ничего, узнаем, когда Неса придёт в себя.

— Она бормотала, что Дин спас их от серебряной змеи, и ругалась на какого-то дракона, который их предал. Сорвала с шеи свой любимый амулет… — эльфийка достала из-под подушки девочки зерриканскую монету на шнурке, а потом смутилась и покачала головой. — Ох уж эти постоянные игры Несы в драконов и в эту змею, они не довели до добра.

Склонившись над постелью дочери, она поднесла к её губам крохотную ложечку с раствором и ласково отвела со лба белокурую мягкую прядку волос.

— Я могу что-то сделать для тебя? — спросила я, чувствуя себя неловко и лишней. — Принести чего-нибудь — еду, воду?

— Ну что ты, Яна, — Эйлин обернулась. — Мне помогают. Это я должна тебе! Даже не знаю, что было бы, если бы…

— Всё хорошо, Эйлин, — успокаивающе сказала я. — Ты мне ничего не должна.

— Должна и ещё как! — произнесла она решительно, и в её голосе появились знакомые мне стальные учительские нотки. — Приходи вечером, и, клянусь, если ты не заговоришь к Саовине на Старшей Речи, ты поселишься у меня и будешь жить тут до тех пор, пока не заговоришь!

— Но как же Неса? — спросила я, ужаснувшись перспективам непрерывных разговоров и теперь не только с Марго.

— Ей пойдёт на пользу, если рядом будут звучать живые голоса, — ответила Эйлин непреклонно.

Потом, узнав, что я собираюсь навестить Дина, эльфийка вручила мне три вышитые шёлковые подушки, набитые лекарственными травами и мягким пухом.

— Я не решилась сама подарить их Юзефе, — сказала она, и в её голос вернулись робость и неуверенность, так свойственные самой Эйлин, но так несвойственные Эйлин-учительнице. — Мне хочется что-то сделать для неё, её мальчик так любит Несу…

***

Я пробиралась сквозь толпу с зажатыми под мышками подушками и хотела, всей душой хотела, чтобы побыстрее пришла Саовина — праздник нового года и начало тёмного времени у эльфов, ночь страха и упырей у кметов и день поминовения мёртвых у краснолюдов. Для меня же это был день, когда обещал вернуться Иорвет. «Саовина будет в ближайшее новолуние, — думала я, не замечая прохожих, пинающих меня в растопыренные локти, потом вспомнила полную Луну позапрошлой ночью, когда мы прощались, — а значит, до неё осталось чуть меньше двух недель». Две недели, заполненные непрестанным вниманием Марго и интенсив-курсом по Старшей Речи! «Я точно не соскучусь, — мрачно подумала я и постучала в низкую деревянную дверь квартиры Юзефы. — Я просто рехнусь».

— Не заперто! — крикнули с той стороны, и, неожиданно оробев и пригнув голову, чтобы не удариться о притолоку, я вошла.

Глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к мраку квартиры, освещённой единственной лампадой да