– А чего? – он взбрыкнул ногами, сбрасывая ее ладони со своих коленок. – Если у меня нет секса с женой, это не значит, что у меня не должно быть вообще секса!

– И ты собирался устроить это с будущей женой моего брата? – Маша поднялась с коленей, отошла к кровати, села на край. – И в чем же прикол? Сходил. Посмотрел. И как она тебе?

– Ой, да не в этом дело, как она мне! – взорвался Вова, вскочил с кресла и начал метаться по своей спальне в рубашке и без штанов. – Она, конечно, супер, конфетка. И в постели, думаю, профи. Но дело не в этом.

– А в чем?

Маша поставила локти на колени, внимательно рассматривая мужа, прожившего с ней бок о бок несколько лет. Муж не выдерживал никакой критики. Что она в нем нашла, когда замуж собралась?

Высокий, ладно. Образованный и не без ее помощи успешный. Аккуратный, приучила, да. Но в остальном-то, в остальном! Внешне его можно было назвать как приятным, так и безликим. Внутренне, как воспитанным и сдержанным, так и трусливым и равнодушным одновременно.

«Разведусь», – вдруг решила она. Как только закончится вся эта ужасная суматоха вокруг них, она с ним непременно разведется. И постарается забыть все эти бесполезные, бесплодные годы. Без любви, тепла, заботы.

На профессионалку он пошел взглянуть, скажите, пожалуйста! Зойка бы точно его приговорила после таких слов.

– Там разразился дикий скандал, – продолжил ее супруг и начал снимать с себя рубашку. – Сергей Иванович кричал, Мишка кричал. Я между ними метался. А Лидочка…

– Ах, Лидочка! – с сарказмом подхватила Маша, рассматривая немного оплывшее тело мужа.

– Ну не Шурочка же она, – хихикнул он, как дурак.

– Так что Лидочка? Ты утешал папу с Мишей, а она утешала тебя?

– Если бы! – воскликнул ее супруг не без сожаления. – Она вдруг куда-то растворилась.

– Ушла?

– Не совсем. Она вышла из комнаты, но не из квартиры. Где-то в недрах квартиры тестя была. Короче, я встретился с ней, когда она шла из прихожей.

– И? Что тебя насторожило?

– Поначалу ничего. Не обратил внимания. Так, досада какая-то поселилась. Теперь-то… Теперь-то вспомнил и сопоставил. Ах, тварь!!!

Володя вдруг стремительно бросился к ней, сел бок о бок, прижавшись своим голым коленом к ее колену, которое не закрывал домашний халат. Выпрямил спину, повернулся и глянул пронзительно.

– Понимаешь, моя одежда висела не так, как я ее оставил. Как я всегда вешаю на вешалки куртки, плащи, пальто, если плечики отсутствуют? А, Маш? Как? Ты вот моя жена, ты знаешь. Скажи! – потребовал он.

– Ну-уу…

Честно, она уж и подзабыть успела. Дома в большом зеркальном шкафу в прихожей всегда болталась дюжина свободных плечиков. На случай гостей, на случай межсезонья. Вовка всегда аккуратно развешивал одежду, чтобы не задрался лацкан, чтобы пуговки напротив петелек. Для кашне и головных уборов отдельная полка.

– Ты всегда вешаешь, складывая рукава внутрь! – вспомнила она.

– Вот! – муж глянул победоносно. – А когда я вышел в прихожую, то рукава торчали в разные стороны. И карман… Внутренний карман был вывернут. Я, конечно, не обратил внимания, в суматохе этой… Ор, шум, я быстро оделся и на выход. А вечером, когда домой вернулся и сунул руку за ключами, то… То испачкался!

– В смысле?

– Ключи были грязными. Понимаешь?

– Нет. Ты что, в лужу их уронил?

– Ничего я не ронял! Зачем мне их вообще на улице доставать, Маш? Ты чего?

– Действительно, – кивнула она и хотела незаметно отодвинуться, но тут Вовкина рука хозяйски легла ей на плечи, разворачивая к себе.

– Понимаешь, ключи были в чем-то липком. Я их протер, конечно, влажной салфеткой. Убрал снова. Но след на салфетке… Он почему-то был зеленый!

– Володя, я ничего не понимаю. Куда ты клонишь?

Очередная попытка отодвинуться не привела к успеху, Вовка держал ее крепко. Но не потому, как она понимала, что близость ее ему была нужна. А потому, что опора требовалась. Крепкая надежная опора.

Я все решу, дорогая…

– А клоню я к тому, что след на салфетке наверняка остался от пластилина. Наверняка эта распутная сволочь сделала слепок с нашего ключа. И наверняка ее рук дело и звонки эти ужасные, и убийство Зои, и нападение на отца. Она же, как никто, заинтересована, Маш! Сергей Иванович ясно дал понять, что ноги ее не будет в его доме. И денег Мишке не даст. А деньги у него были!

– Откуда знаешь?

– Так я сам ему сколько раз рубли на валюту менял. Просто не говорил тебе. Сергей Иванович не велел. Иногда он сам менял. Иногда меня просил, если сумма большая была. Чтобы держать их в банковской ячейке или на депозите, он и слышать не хотел. Деньги были дома. – Володя сощурился и принялся перечислять, загибая методично пальцы. – Мишка знал, шалаве своей рассказал. Та быстро своих клиентов подпрягла и… И они избавились сразу и от помехи в лице Сергея Ивановича, и денег огребли. Машка, ты хоть понимаешь, что все это значит?

Она потрясенно молчала. Когда Зоя на что-то такое намекала в разговоре с ней, она пропустила мимо ушей ее оханье и аханье.

Зоя, Зоя, неужели ты погибла от рук сообщников этой ужасной женщины, которая рвется всеми силами стать женой Михаила?!

– Они ведь уже к нему в квартиру переехали! – продолжал надрываться Вова, тиская ее плечо. – Не удивлюсь, если аппарат искусственного дыхания отцу отключат через неделю!

– Здесь нужно и мое согласие, – вяло опротестовала Маша.

Врачи все чаще и чаще намекали на безнадежность его состояния. Она звонила в больницу почти каждый день. Новости были неутешительными.

– Спросят они тебя, как же! У них пока очень удачно получается тебя подставлять. Грамотно работают, ребята. Мы должны дать показания! Завтра же позвонишь этому своему… Шпагину, во! И все ему расскажешь. Я подтвержу слово в слово. Ишь ты, сначала твоя подруга, потом отец, теперь Виталик! Когда это стряслось-то?!

– Кажется, вчера. Вчера поздним вечером.

– Ох, ну хоть теперь-то у тебя алиби есть. Мы же с тобой весь вечер просидели дома, да? – И он дернул ее за плечо так, что в шее хрустнуло. – Да, Маш?!

«Его вчера дома не было, – вспомнила она. – Явился ближе к двум часам ночи, возбужденный, нервный. Все гремел чем-то, что-то отмывал, набрызгав воды на пол в ванной. А потом и вовсе затеял стирку». Утром она обнаружила на раскладной сушке его брюки, носки, трусы, рубашку и даже галстук.

– Да?! – Он нехорошо прищурился.

– Нет, Володя. Где ты был? И почему потом все стирал? Мыл обувь. Что… Что стряслось?!

Его ноздри раздулись, ладонь сползла с плеча и схватила Машу за подбородок.

– Ты, стерва, скажешь, что я был дома, поняла?! – Он дернул ее голову туда-сюда.