– Это невозможно! – прошептала Клара Росси. – Девочки регулярно посещают гинеколога, раз в квартал. В последний раз проходили обследование за две недели перед похищением. Я уверяю вас, что обе были… нетронутыми. Беременность – это полный абсурд!

– Боюсь, что нет, – хмуро ответил Рудницкий. – Конечно, было бы лучше, если бы их осмотрел специалист, но я уверен, что он скажет то же самое. И если бы только это. Я верю вам и верю девочкам. Они также заверили меня, что не имели раньше никаких контактов с мужчинами. Однако беременность является неопровержимым фактом, можно уже ощутить шевеление плода.

– На четвертом месяце? А не слишком рано?

– В нормальной ситуации нет.

– Я вас не понимаю.

– Есть только одна причина, что все это объясняет: theokataratos.

– Значит, Проклятые…

– Да, это кто-то из них.

– И что мы будем делать?

Несмотря на то что Клара Росси справилась с эмоциями, в ее голосе слышался страх, почти паника. Рудницкий молча пододвинул ей стакан с водой.

– Спасибо, – прошептала она. – Мне уже легче.

– Барышню Гроновскую вы можете забрать. С ней все будет хорошо.

– А что с Наталией?

– Останется в отеле.

– Зачем это? Я найду хорошего врача. Сколько я вам должна? Вы же все-таки нашли девочек.

– Мне не нужны деньги, в том, что они выжили, нет моей заслуги.

– Я настаиваю! А относительно вашей просьбы…

– Это не просьба, – бесцеремонно прервал ее алхимик. – Я не позволю ей покинуть «Пристанище». Я должен посоветоваться, но и сейчас подозреваю, что этот ребенок не будет… обычным.

– Что вы хотите с ней сделать?

– То, что будет необходимо! – рявкнул он со злостью. – Я сам еще не знаю, – добавил он спокойнее, видя испуг на лице директрисы. – Одно скажу точно: я не спущу с нее глаз, пока не выясню всего.

– Как я ей это объясню? Заберу Марию, а она…

– Я сам поговорю с ней, – пообещал Рудницкий. – А сейчас прошу прощения, но я смертельно устал, у меня был тяжелый день, и этот будет не легче. Маевский отвезет вас на Пулавскую.

Когда закрылись двери за ночной гостьей, алхимик подошел к окну и глубоко вдохнул ночной воздух. Не помогло. Он ощущал пульсацию крови в висках, стены качались, словно он выпил литр водки. Рудницкий пошел в спальню, упал на кровать прямо в одежде и моментально заснул, несмотря на тошнотворное головокружение. Он проспал до рассвета, мучимый кровавыми кошмарами.

В салоне были задернуты занавески. Оконева подключила устройство в сеть и сразу же спряталась за спину Рудницкого. Алхимик осторожно повернул выключатель. Между электродами проскочила искра, затрещало, и через мгновение в полумраке засияла электрическая дуга.

– И где этот шайтан? – с иронией спросил Маевский. – Можете показать, что вы делали с этой лампой?

– Сама не ведаю, – буркнула служанка. – Я не торкнуся ентого ни за каки сокровища!

Рудницкий поднес свечу Яблочкова и удивленно заморгал: на ковре были заметны следы от ботинок, а вокруг стола появилось несколько сотканных из тени фигур.

Оконева вскрикнула от страха и начала громко молиться.

– А эта фигура с левой стороны не напоминает вам госпожу Анастасию? – задумчиво произнес Маевский. – Черты лица четко не видны, но ее платье имеет довольно характерный фасон.

– Напоминает, – признал алхимик. – Может, эта свеча показывает следы присутствия магов?

– И Проклятых, – заверил Маевский. – Вы же тут с ними разговаривали. А в подвале был этот, как его там?.. Никопулос.

– И я. И граф Самарин. Оконева видела наши тени. Где вы подключили ту свечу? – спросил он у служанки.

– В коридоре. В потаенном покое нет электрики. То енто не шайтан? – уточнила женщина.

– Нет, не шайтан. Это абсолютно нормальное явление, что-то вроде следов на песке. Только в этом случае их оставляют те, кто владеет магией. Свеча Яблочкова каким-то образом их выявляет.

Оконева тревожно вздохнула и обхватила руками выдающуюся грудь, было заметно, что ей все еще что-то не дает покоя. Рудницкий выключил устройство и вопросительно посмотрел на служанку.

– Мне надобен вольный в четверг и пятницу, – невыразительно сказала она. – Я енто… записалася на паломиничество.

– Куда? Не в Ченстохов, часом? И когда успели?

– Не, токмо до Левичина. Када? А нынче. С утречка. Чё правда, кабы я ведала, чё то не шайтан, а электрика так мене обдула, то бы не пхалася, але ж посулилась…

– Вы бы уже определились, – злорадно заметил Маевский. – То вы социал-атеистов поддерживаете, то с паперти не уходите…

– Енто вопрос токмо емкости ентого… ну, мозга. В моему есть место и на социлизм, и на Бога, – заявила служанка.

– Емкости? Ну, тогда понятно!

– Приготовь карету, – распорядился алхимик. – Поругаетесь позже.

– Куда едем, шеф?

– Сначала в военное министерство, а потом к Анастасии.

– Ну да, – сказал Маевский. – Нужно проинформировать барышню Анастасию про наше открытие.

– Наше?! – возразила Оконева. – А я же ж чаяла, шо мое!

– Ну да, – охранник благоговейно поклонился. – Уже готовим заметку для прессы под названием «эффект Оконевой».

Рудницкий закашлялся, прикрывая смех, и решительным жестом указал Маевскому на двери. Ссора прервала мрачные размышления алхимика, однако его веселье исчезло так же быстро, как и появилось. «Черт с этой новой валютой, – подумал он. – Что ж, кое-кому придется смириться с тем фактом, что я не такой гениальный, как они думали. Хуже с этой малышкой. Я никогда не соглашался на прерывание беременности, даже тогда, в девятьсот восьмом, когда графиня предложила мне плату, равную годовому заработку, а сейчас, возможно, мне придется убить и мать, и ребенка. Проклятье…»

* * *

Станкевич внимательно выслушал алхимика. Похоже, больше всего его заинтересовали свечи Яблочкова, также он многократно задавал вопрос, касающийся использования символа, идентифицирующего серебро после трансмутации.

– Мне жаль, но, принимая во внимание, что даже маленькое количество алхимического металла реагирует на заклинание, я не вижу способа предотвратить подделку, – закончил Рудницкий.

– Но вы уверены, что это общедоступный навык?

– Постольку-поскольку. Это скорее уловка, чем настоящая формула. Мои выводы показывают, что один из пяти человек в состоянии использовать чары после короткого инструктажа. Я организовал что-то вроде конкурса, – пояснил он. – Каждый из отельных гостей, кто был в состоянии использовать это заклинание, получил серебряную безделушку на память. Я протестировал почти сто человек.